ЧУЖИЕ САДЫ ПЛАХОВА

Прекрасно отдаю себе отчет в том, что такая "голая" публикация писем Александра Твардовского - дело несколько упрощенное. Я сказал "голая", т. е. без подлинного их прочтения, конкретнее говоря, без хотя бы некоторых ссылок на письма адресата, точнее на некоторые их места. Это тем более так, что публикуемые письма, как правило, предельно лаконичны. Тому, к которому они обращены, все ясно, он знает (а еще лучше сказать - знал), что стоит за каждым словосочетанием в этих письмах.

Однажды, пробуя свою силу, Никитин поднял громадную тяжесть... "что-то оборвалось у него внутри"... Это надломило его здоровье. Новая же неосторожность - ранней весной он бросился купаться в реку - доконала его совсем: сперва была горячка, а потом пришлось надолго лишиться ног и лежать в постели. Но редкая физическая мощь, удивительная сила духа долгие годы боролись с недугами. Не слабея, он выбивался из них с ранней юности... Наконец уступил... Последние дни в глубоком молчании он читал Евангелие...

В междуречье верхних притоков Днепра и Дона, по сухим увалистым водоразделам еще и теперь сохранились клочки дикой, непаханой степи, некогда уходившей от порубежных русских земель к Черному и Каспийскому морям - и дальше, за Волгу, в необозримые киргизские кочевья.

Закончилось два золотых века русской национальной литературы. Именно два, а не один, только XIX, как принято было считать до недавнего времени. Это со всей очевидностью стало ясно в дни прощания с XX веком. И ясно не только нам, русским людям, но и нашим ближним и дальним соседям в горделивой Европе и высокомерной Америке. Ни в XIX, ни в XX веках они не могли да и поныне не могут всерьез противостоять русской в своей основе глубоко национальной и глубоко православной литературе.

Иван Николаевич Крамской (1837--1887) -- живописец, график, художественный критик. Оставил большое эпистолярное наследие. Родился в слободе Новая Сотня, неподалеку от города Острогожска Воронежской губернии. С 1857 года учился в Академии художеств в Петербурге. Осенью 1863 года возглавил “бунт четырнадцати” выпускников Академии, потребовавших свободного выбора темы для конкурсной программы на большую золотую медаль.

1837

Январь 21. Вечер провел у Плетнева. Там был Пушкин; он все еще на меня дуется. Он сделался большим аристократом. Как обидно, что он так мало ценит себя как человека и поэта и стучится в один замкнутый кружок общества, тогда как мог бы безраздельно царить над всем обществом. Он хочет прежде всего быть барином, но ведь у нас барин тот, у кого больше дохода. К нему так не идет этот жеманный тон, эта утонченная спесь в обращении, которую завтра же может безвозвратно сбить опала. А ведь он умный человек, помимо своего таланта.

Имя Константина Симонова обрело широкую известность в годы войны. Помню с каким интересом мы, фронтовики, читали в “Красной звезде”, других газетах его репортажи и очерки из самых горячих точек. Но, пожалуй, больше знали и ценили тогда Симонова как автора проникновенных лирических стихов. Многие вещи из книги “С тобой и без тебя”, которые доносили до нас газеты и радио, переписывались, ходили по рукам, заучивались наизусть.

* * *

ТАЙНА МИННОГО ПОЛЯ

Еще издали я увидел, что все в сборе. Дылда шагал по полю с лопатой и копал картошку, а Рыжий и Малыш пекли ее на костре. Костер сильно дымил. Дым тянулся по земле и смешивался с лесным маревом. Значит, будет дождь. Увидев меня, Дылда пошел наперерез.

-- Ты где провалился? -- закричал он еще издали. -- Ждали-ждали и все сожрали. Это я уже по новой! Приезжал дядя Костя, такую требуху приволок!

-- К нам пришел отец, -- сказал я.