«Я принадлежу к тому поколению греков, которые не сражались с оружием в руках за свободу и независимость Греции. Но наше поколение испытало на себе все ужасы фашизма и войны. Родился я в 1934 году в селе Дросопиги, в Эпире, – необыкновенном крае на севере Греции. Удивительной красотой нашей природы восхищался когда-то лорд Байрон. И каждая вершина здесь может рассказать историю мужества нашего народа, которая ведется с очень далеких времен…» Так начинает Георгис Веллас воспоминания о своей судьбе, названные им: «Пока живу – надеюсь».

В годы Сопротивления, отмеченные несгибаемым духом греческого народа, он был еще мальчишкой. Но эти годы навсегда остались в его памяти. Георгис лицом к лицу увидел и кровь, и смерть, испытав вместе с соотечественниками жизненные лишения и ужасы голода. «Именно тогда рождались в моей душе позднее написанные стихи», – утверждает он.

В 1944 году Греция была освобождена от интервентов. Но через два года началась еще более жестокая война – гражданская. И снова – кровь, смерть, голод. Ужасы этой войны тревожат его сердце и сегодня (здесь и далее стихи даются в моих переводах. – Авт.):

 Страшнее, чем гражданская война,

 На свете горя нет и быть не может…

 Именно тогда он усвоил истину: «Жизнь постоянно падает в цене»:

 Повешенных,

 убитых видел я

 И понял: смерть

 у каждого своя.

 Она идет везде

 за нами вслед.

 Хоть светел этот мир, –

 спасенья нет.

 Как будто сам я

 был тогда убит.

 Но до сих пор

 душа моя болит…

После поражения греческой революции 1949 года ему, сыну борцов за свободу Отечества, пришлось покинуть свою страну. Начались его скитания по Албании, Югославии, Болгарии, Румынии. С ним были младшие брат и сестры, которым он стал и отцом, и матерью. Позднее Георгис напишет:

Ребенком я

 от родины вдали

Познал впервые

 горький вкус чужбины…

Самой большой радостью того времени было для него отыскать однажды «богатый двор, в котором кукурузой кур кормили», и, «опередив и кур, и петуха», овладеть такой нужной добычей, покормить голодную маленькую сестру. Ее первая в жизни улыбка стала для него значимее любой награды. Он так и писал: «Ее улыбка – словно орден мой…» Чтобы покормить другую малышку, ему пришлось в албанском городе Фиери продать единственный пиджак. Там же, в Албании, маленькие эмигранты решили сфотографироваться и отправить снимок домой, в Грецию, чтобы на родине не беспокоились о них. По команде фотографа они дружно изображали улыбку, но босые ноги выдавали их. И тогда каждый подрисовал себе на фотографии туфли:

«Счастливые» улыбки – все они

На снимке были в миг один спрессованы.

И лишь глаза печальные одни

Кричали: счастье просто подрисовано!

С самого детства он донашивал одежду отца и матери и никогда этого не стыдился:

Но рос в доброте,

 в бескорыстии я,

И эта одежда –

 конечно, моя…

Через много лет он узнал, что его родители, борцы греческого Сопротивления, стали эмигрантами и живут в Советском Союзе, в Ташкенте. Так в его судьбу вошла чужая страна, ставшая для него второй родиной. Он работал грузчиком. Был и каменщиком, освоив ту профессию, которой в совершенстве владели его далекие предки. Поступил в Среднеазиатский государственный университет, откуда был направлен в Воронеж – для продолжения учебы в местном университете. С тех пор – вот уже более 55 лет – этот город является для него не только большой любовью, но и мерилом всех поступков, устремлений и раздумий. В своей поэзии он постоянно обращается к Воронежу, к России, к ее бескрайним степным просторам, к людям, которые подарили ему свою преданность и дружбу, свое великое уважение:

Пишу я тебе с горных высей,

 Россия родная,

С Олимпа – вершины,

 которой нет равных у нас.

Склонив свою голову

 помнить тебя обещаю,

Пока не придет мой последний,

 смертельный мой час.

Обращаясь к Воронежу, поэт пишет, что этот город всегда придавал ему силы, чтобы жить и работать:

Как родники

 сильны своей безбрежностью,

Став по пути

 Воронежем-рекой,

Так я теперь силен

 твоею нежностью,

Твоим теплом,

 твоею добротой…

В Воронеже Георгис Веллас жил более сорока лет. Огромный период! «Я кровью, сердцем к той земле приник, где молодость моя вдали мерцает», – пишет он. После учебы была работа – в том же университете: сначала на факультете романо-германской филологии, потом на кафедре истории древнего мира и археологии исторического факультета. Своими духовными учителями Георгис называет видных ученых: Александра Иосифовича Немировского, Полину Андреевну Бороздину, Валентину Ивановну Собинникову, Антонину Ивановну Чижик-Полейко, Марину Васильевну Федорову, Людмилу Петровну Комиссарову, Анатолия Михайловича Абрамова, Бориса Тимофеевича Удодова, Аллу Борисовну Ботникову, Зинаиду Даниловну Попову. «Учась у таких замечательных людей, больших знатоков и подвижников своего дела, просто невозможно было не полюбить русскую и советскую литературу, вообще искусство», – утверждает Георгис Веллас.

А теперь многие бывшие студенты называют своим духовным учителем его самого. Не однажды мне приходилось встречаться с теми, кто слушал его лекции в университете. И каждый раз о Георгисе говорили в восторженных тонах, а узнав, что мы с ним давние друзья, просили передавать горячие приветы в Грецию. Он тоже помнит о своих учениках. Есть у него стихотворение под названием «Моим студентам», в котором он пишет:

Я на печальном

 стою рубеже:

Скромный светильник мой

 гаснет уже.

Только он был

 не напрасно зажжен –

В учениках

 продолжается он…

В 1999 году он – известный в России поэт и ученый, кандидат исторических наук – возвращается в Грецию. Думаю, что Георгис просто не мог не возвратиться сюда. Греция для него слишком много значит, чтобы жить от нее вдалеке. Он любит свою Элладу любовью преданного сына. Он не кричит об этом на всех перекрестках. Его любовь – в его улыбках и в его слезах. Да, да – именно так: в слезах. Почитайте его ответ на вопрос журналиста о самом ярком случае из его жизни. «В Бухаресте, – рассказал Георгис, – проходил IV Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Когда мы, греки, вышли на стадион, все присутствующие встали: восемьдесят тысяч делегатов из всех стран мира приветствовали нас аплодисментами и стоя, крича при этом: «Греция!», «Аристотель!», «Аристофан!», «Софокл!» и так далее. Чувство гордости за свое Отечество настолько переполняло меня, что глядя на все это, я заплакал. Мне тогда было семнадцать лет».

Верю в тебя я, Эллада моя,

В гордый твой дух исполинский.

Верю, как могут одни сыновья

Верить слезе материнской…

И в этих, и во многих других строках Георгис Веллас предстает перед читателем как подлинный патриот своего Отечества, для которого Греция остается близкой даже на большом расстоянии – и в своей радости, и в своем страдании. Он глубоко переживает эти страдания, не понимая тех, для кого Родины не существует:

Да, логики язык

 понятен мне,

Его все люди

 тоже понимают.

Но почему, зачем

 в любой стране

Продажных торгашей

 обожествляют?

Их много,

 всевозможных хитрецов,

Создавших догм

 и наставлений груду, –

И древних,

 и сегодняшних лжецов,

Нашедших Родину себе

 везде и всюду…

Он верит в человеческую доброту. «Я убежден, – считает он, что каждый человек на этой планете может быть добрым. Добрый человек всегда знает, ради чего он живет на свете. Вера в добро – это самая большая вера моей жизни, возможно, что мое убеждение…»

Греческий поэт Никос Казаyдзакис говорил, что поэзия «необходима как соль, предохраняющая общество от разложения». Большинство поэтических творений Георгиса Велласа и есть такая соль. Его стихи учат людей добру, состраданию к болям другого человека, милосердию.

Известный воронежский журналист Эдуард Ефремов в предисловии к сборнику стихов Г. Велласа «Музыка ветра», вышедшему в Воронеже, написал о поэте так: «Когда жил в России, разумеется, для всех нас он был греком. Уехал в Грецию – тоска, как по самому близкому русскому… Для русского читателя монологи поэта – не просто констатация фактов бытия в двух странах разных измерений. Нечто неуловимое всколыхнет душу и сердце – то ли под парусом древнего судна идешь, то ли под хоругвями или знаменами готов явить миру силу духа своего и своего мужества…»

«Нечто неуловимое» в стихах, о котором говорит автор предисловия, это и есть подлинная поэзия.

Древний мудрец сказал: «Горе тому, о ком все говорят хорошо». Понятно, что если о тебе хорошо говорит какой-нибудь мерзавец, то тебе стоит задуматься: «Может, со мной что-то не так?» Но о Георгисе хорошо говорят прекрасные люди! А о плохих и речи здесь не будет.

«Иногда, – реже, чем хотелось бы, – мне удается на несколько дней приехать из Греции в Воронеж, – пишет Г. Веллас. – Меня недавно кое-кто даже упрекнул: мол, не признают тебя в Греции, приезжаешь в Воронеж за славой? Для меня это было страшным оскорблением. Я считаю Россию своей второй Родиной. Честно говоря, Грецию я часто называю мачехой – и в беседах с друзьями, и в стихах. Очень скучаю по Воронежу, по университету, по своим факультетам – филологическому и историческому. Приезжаю в Воронеж по зову сердца. А к тому же – чтобы немного подработать, знакомя воронежцев с греческими писателями».

Господи, да какой там заработок! Слегка лукавит мой друг, потому что главная его цель состоит именно в том, чтобы воронежцы знакомились с греческой литературой. Благодаря Георгису Велласу мои земляки знают сегодня о Греции и ее писателях немало. Вместе с ним в наш город не раз приезжал греческий поэт Ставрос Боснакидис – участник Сопротивления, лауреат первой Премии на всегреческом конкурсе поэзии. Он встречался здесь со студентами Воронежского государственного университета, с ветеранами войны и труда, с писателями и, конечно, с представителями греческой диаспоры. Его антология новогреческой поэзии, переведенная в свое время на арабский, персидский, китайский языки, в 2002 году вышла и на русском – в Воронеже, причем многие стихи переведены литераторами-воронежцами. Эта книга познакомила нас с замечательными поэтами Эллады: Дионисисом Соломосом и Георгиосом Визийносом, Костисом Паламасом и Константиносом Кавафисом, Ангелосом Сикелианосом и Одиссеасом Элитисом, со многими другими. А стихи для маленьких читателей, принадлежащие перу самого Боснакидиса и положенные на музыку известным греческим композитором Василисом Дарамаросом, вошли в книгу «В кругу друзей», которая тоже вышла в Воронеже – и тоже на русском языке. И антология, и стихи Боснакидиса изданы по инициативе Г. Велласа и при его непосредственном участии. Имя С. Боснакидиса, как и имя Г. Велласа, включено в «Воронежскую историко-культурную энциклопедию», которая к сегодняшнему дню вышла уже двумя изданиями.

А вот еще одно имя: Никос Козмас – тоже участник Сопротивления, прозаик. С этим писателем воронежцев тоже познакомил Георгис, а также его супруга Галина и дочь Людмила. Никос тоже теперь – наш друг. В Воронеже известны его книги «Вечно молодые», «Возвращение», «Тиганос», «Смерть во всех лицах», «Летопись с острова Хиос», «Древние эллины в народных преданиях Эпира» и другие. Большинство из них переведены на русский Георгисом Велласом. С большим интересом были встречены в России и книги Н. Козмаса «Георгис Коджулас: поэт Национального Сопротивления Греции» и «Письма Георгиса Коджуласа». Ко второй книге Г. Веллас написал предисловие, рассказав в нем о трагических для Эллады годах, в которые жил и творил замечательный поэт и мужественный борец.

В отличие от Боснакидиса и Козмаса греческий поэт Никос Занопулос, живущий на Кипре, в России не бывал. Но здесь вышли уже две его книги стихов: «Эскизы» и «Терракоты». С автором Георгис хорошо знаком. А стихи Занопулоса заинтересовали его своей поэтической философией, способом выражения мыслей. Я уже хорошо знаю: когда Георгис чем-то заинтересуется, то он загорается мыслью о том, что это должны знать все. Вот так загорелся он и в этом случае. Мы вместе с ним перевели стихи Занопулоса, а Георгис еще и написал вступительное слово к сборнику «Эскизы».

А чуть раньше мы работали с ним над переводом сборника стихов Вангелиса Куртесьетиса «Избавление». Автор живет в городе Лариса и является одним из заметных имен в современной греческой литературе. Его поэзию отличает своеобразное построение речи, иносказательность, диффузное построение образов. Чтобы понять стихи Куртесьетиса, русскому читателю необходимо серьезно знать греческую мифологию. А этого, в сущности, и добивается Георгис: он хочет, чтобы его воронежские друзья любили Грецию так же, как любит ее он. Лично мне он привил эту любовь еще в 1997 году, когда я впервые побывал в Афинах и в Патре. Ну, а книга В. Куртесьетиса, как и хотел Г. Веллас, на русском языке, разумеется, вышла.

Назову и еще одно имя: Периклис Завитсанос. Его поэзией Георгис меня буквально «заразил», в результате чего в Афинах выходит вскоре уже третья книга этого автора в моих переводах на русский.

Имя Георгиса Велласа хорошо известно среди выходцев из Советского Союза, из России, живущих ныне в Элладе. Это о них думал он, став инициатором создания в Греции газеты на русском языке. Много лет эта газета выходила под названием «Омониа» («Согласие»), отводя на своих страницах немало места литературе вообще и поэзии в частности. Сегодня детище Велласа стало приложением к «Комсомольской правде» и выпускается под названием «Мир и Омониа». Традиции, заложенные ее основателями, газета бережно сберегает до сих пор.

О Велласе-ученом надо было бы, наверное, писать отдельную статью. Скажу только, что в сферу его научных интересов входит прежде всего тема античности. Именно этому посвящена, к примеру, его книга «Гелиос – лучезарный бог». Еще одно направление – история греческого Сопротивления. Несмотря на почтенный возраст, Георгис активно работает в качестве научного сотрудника Центра по изучению Сопротивления греческого народа. Многочисленные его статьи и очерки рассказывают о мужестве тех, кто связывал будущее своей страны со светлыми идеалами исторической справедливости. Одна из последних научных работ Г. Велласа – изданная совместно с Игорем Лисовы книга «Древность. Революция. Судьба». Вышедшая одновременно в Остраве (Чехия) и Афинах, она рассказывает о судьбе и научном творчестве трех мировых исследователей античной истории и культуры, на которых оказала влияние русская Октябрьская революция: Михаиле Ростовцеве, Яннисе Кордатосе и Алексее Лосеве. Основная мысль этой работы заключается в том, что идеи Октябрьской революции были настолько мощны, что не могли не повлиять как на того, кто их решительно отверг, так и на того, кто принял их всей душою.

Меня связывают с Георгисом около полувека верной дружбы. Этой дружбой я горжусь. Многие стихи Георгиса переведены мною на русский язык. Теоретики литературы утверждают, что искусство поэтического перевода требует от переводчика полного раскрепощения от страха потерять букву, которое необходимо для того, чтобы не оказаться в плену у языковой среды, у образа мыслей, присущих оригиналу. Полностью соглашаясь с этим, замечу все же, что не менее важно своеобразное слияние поэтических душ автора и переводчика. У нас такое слияние есть: мы понимаем друг друга с полуслова. У нас с Георгисом одинаковые взгляды на жизнь, на историю, на будущее. Мы – как братья. Он болеет за Россию так же, как я. Я болею за Грецию так же, как он. И когда он пишет: «Я стал горящей с двух сторон свечой – вдвойне болит моя душа отныне», – то я могу сказать о себе то же самое.

Удачи тебе во всех делах и замыслах, мой греческий брат!