Атака мертвецов

 «Пройдет время, залижет Мать Родина свои раны и небывалым величием явит миру свою славянскую силу, поминая героев Великой войны. Не на последнем месте поставит она и нас – защитников Осовца». Так писал комендант знаменитой русской крепости генерал-лейтенант Николай Александрович Бржозовский после обороны твердыни в годы Первой мировой войны.

 Как говорят у нас в народе: «Русский солдат ни в огне не горит, ни в воде не тонет». Все верно. Сражение при Осовце – ярчайшая тому иллюстрация. Один из эпизодов обороны крепости вошел в историю, как «атака мертвецов». Здесь нет никакой мистики, но налицо проявление небывалого героизма солдат 226-го Землянского полка, ставшего примером, не знающим аналогов в мировом масштабе. Из названия полка нетрудно догадаться, что сформирован он был в Воронежской губернии.

 Осовец – небольшая, но мощная крепость, расположенная недалеко от Восточной Пруссии. Она стояла на берегах реки Бобры и, имея прекрасную материальную базу, контролировала всю округу. Крепость «запирала» дороги по важным стратегическим направлениям и основной ее задачей было, как писал участник обороны Осовца С.А. Хмельков (в советское время начальник кафедры в Военно-инженерной академии) «преградить противнику ближайший и удобнейший путь на Белосток». Взятие Белостока открывало противнику дорогу на Вильно, Гродно, Минск и Брест. Так что для германской армии именно через Осовец лежал кратчайший путь в Россию.

 Осовец – крепость-застава. Прямо, как богатырская – из былинных времен. Да и подвиг его защитников сродни былинному.

 Против цитадели немцы применили свое новейшее вооружение. Они доставили сюда знаменитые «Большие Берты» – осадные орудия 420-мм калибра, 800-килограммовые снаряды которой проламывали мощные стальные и бетонные перекрытия. Воронка от такой болванки размером выше среднего человеческого роста достигала пяти метров в глубину.

 Педантичные немцы подсчитали, что для принуждения к сдаче крепости достаточно двух подобных орудий и всего лишь сутки методичной бомбардировки. Однако под Осовец «Больших Берт» привезли аж четыре штуки да еще множество других серьезных осадных орудий. К примеру, мортиры «Шкода» и пушки Кане. Большие пушки Круппа «в деле» – это не ад, а гораздо хуже.

 Однако ни через запланированные сутки, ни через неделю крепость не сдалась. Когда немцы поняли, что нахрапом Осовец не взять, они начали обстреливать его, с каждым днем наращивая плотность огня. В конце февраля 1915 года противник довел огонь по крепости до ураганного и так продолжал громить Осовец до самого марта месяца. За это время по твердыне было выпущено 200 – 250 тысяч только тяжелых снарядов. Хмельков вспоминал: «Кирпичные постройки развалились, деревянные горели, слабые бетонные давали отколы в сводах и стенах; проволочная связь была прервана, шоссе испорчено воронками; окопы и все усовершенствования на валах, козырьки, пулеметные гнезда, легкие блиндажи стирались с лица земли…» Над крепостью нависли тучи дыма и пыли, вместе с артиллерией крепость бомбили аэропланы. От дыма день не отличался от ночи.

 «Страшен был вид крепости, вся она окутана дымом, сквозь который то в одном, то в другом месте вырывались огромные огненные языки от взрыва снарядов; столбы воды, земли и целые деревья летели вверх, и казалось, что ничто не может выдержать такого ураганного огня. Впечатление было таково, что ни один человек не выйдет целым из такого урагана огня и железа…» Это цитата из зарубежной прессы того времени.

 Русское командование, понимая, что требует почти невозможного, просило защитников крепости продержаться хотя бы двое суток. Осовец стоял полгода. Мало того, наши артиллеристы сумели достойно ответить, прямым попаданием подбив две «Большие Берты» и взорвав неприятельский склад боеприпасов.

 Подметные агитки кайзеровцев с предложением сдаться, перебрасываемые в крепость, русские встречали с величайшим презрением. Эти листовки, сделанные из плохой бумаги, не годились даже для махорочных скруток и уходили по иному назначению.

 В близлежащих редких деревнях немцы бесчинствовали, измываясь над трупами убитых шальными осколками крестьян. «Погоди, дай дорваться!» – грозились на эти злодейства стрелки Землянского полка.

 6 августа 1915 года стало для защитников Осовца черным днем в прямом смысле, ведь для окончательного уничтожения гарнизона немцы применили газовую атаку. Дождавшись нужного ветра, они развернули тридцать газовых батарей в несколько тысяч баллонов. В четыре утра (любят они, что ли, это время?) на русские позиции потек смертельный туман смеси хлора с бромом. Волна удушливого газа до пятнадцати метров в высоту очень быстро проникла на глубину в двадцать километров. Противогазов у осовецких сидельцев не было…

 Один из чудом уцелевших участников обороны вспоминал: «Все живое на открытом воздухе на плацдарме крепости было отравлено насмерть». Действительно, все медное в крепости моментально окислилось и покрылось зеленью, природная же зелень в ближайшем районе была уничтожена, листья на деревьях свернулись и опали, трава почернела, а птицы падали на лету.

Вслед за газом немцы открыли огонь по крепости, в том числе посылая снаряды с хлорпикрином, а затем пошли в наступление, преодолев две линии обороны с колючей проволокой. Шли не в атаку, а на зачистку с последующей целью занять крепость. Правда, в одном месте тевтоны устремились вперед так резво, что попали под собственные газы, понесли значительные потери и на некоторое время остановились.

 Комендант Осовца генерал-лейтенант Н.А. Бржозовский приказал организовать ответный артиллерийский огонь по уже занятым врагом позициям и атаковать в штыки «всем, чем можно».

 А «чем можно»? Девятая, десятая и одиннадцатая роты 226-го Землянского полка выбыли практически полностью, от двенадцатой роты осталось около сорока человек при одном пулемете, еще от трех рот – около шестидесяти бойцов и два «Максима».

 «Уважительная причина прекращения сопротивления только одна – смерть». Слова эти приписывают Г.К. Жукову. Сказаны они были в другое время и при других обстоятельствах, однако по сути очень верны. Но, оказывается, бывает и так, что даже смерть не является поводом отказываться от атаки.

 И она состоялась! Такая, каких не было никогда. Отчаянная и за пределами человеческих возможностей. В ответ на волны коварного газа ударила волна священной ярости. Из ядовито-сизых клубов хлорного тумана на немцев обрушилась русская пехота. Вперед пошли остатки восьмой, тринадцатой и более уцелевшей четырнадцатой роты 226-го Землянского полка. Русские шли в штыковую с обожженными лицами, кое-как закутанными ветошью, тела их сотрясались от кашля и они в прямом смысле выплевывали куски легких на закопченные и окровавленные гимнастерки. Они шли молча. И врагу от этого стало жутко.

 Русских было около двухсот человек, но они навели на немцев такой ужас, что неприятельские пехотинцы побежали, затаптывая друг друга и повисая на проволочных заграждениях. Немцы побежали не от трусости – они были хорошие солдаты, но они увидели то, что живому человеку видеть невмоготу. Горстка практически мертвых русских солдат обратила в бегство кайзеровский полк.

 В той атаке среди прочих геройски погиб командир тринадцатой роты 226-го Землянского полка, уроженец Псковщины, подпоручик Владимир Котлинский. Посмертно он был награжден орденом Святого Георгия IV степени.

 «Атака мертвецов» свела на нет немецкий штурм и к одиннадцати утра обстрел крепости прекратился. Так защитники Осовца своей прощальной атакой в очередной раз напомнили тевтонам, что с оружием к нам приходить не стоит. Но, видно, предупреждение не было услышано. В 1941 году наш народ снова лицом к лицу сошелся с германцами. На той же белорусско-польской земле другая крепость, на сей раз Брест, так же, как в свое время и Осовец, стояла насмерть. А в числе первых, встретивших ранним утром 22 июня врага, были тридцать два бойца, уроженцы села Девица нынешнего Семилукского района. Того самого, на территории которого в годы Первой мировой формировался 226-й Землянский полк.

 Осовец так и остался непокоренным. Спустя время, русские его оставили сами. Оставили тогда, когда сама оборона крепости потеряла всякий смысл. При этом врагу не досталось ни единого патрона, ни одной консервной банки.

 Комендант покинул крепость последним. Как капитан – корабль. Он сам повернул ручку взрывателя. Осовец умер, но не сдался. Впоследствии Бржозовский писал: «В развалинах взрывов и пепле пожаров гордо упокоилась сказочная твердыня, и мертвая она стала еще страшнее врагу, всечастно говоря ему о доблести защиты. Спи же мирно, не знавшая поражения, и внуши всему русскому народу жажду мести врагу до полного его уничтожения».