В РОДНОМ КРАЮ

Отец отца по прозвищу Петруха
Слыл чудаком, но в меру был богат.
Петруху уважала вся округа,             
Легенды умножая во стократ.      

Держал медведя для крестьянской блажи:

Любил он шкодить и растить хлеба...

Ах, время-время, растворилась даже

Старинной кладки прочная изба.

Я посетил свое село Шукавка.

Со смерти деда минуло сто лет.

Сидит старик. Пригрета солнцем лавка,

Да и глаза пока что видят свет.

Ты чей, коль говоришь, родился тута?

А буду я Петрухи младший внук.

Петрухи? Ишь ты, корень не запутал

И не забился в угол, как паук.

Приехал повидать места родные,

Хотя уже позаросли следы

Родни моей – все стали городские

По воле раскулаченной судьбы.

Кхе – кхе! Опять шумят-шумят в России, Последний люд ударился в бега.

А вон особняки стоят какие! Кхе-кхе!

То – власть, а мы – вокруг в долгах.

– Выходит зря чинили вы колхозы,

За палочки наращивая горб?

– Да нам одно, что солнце, что морозы,

А прибыль вся – лишь на сосновый гроб.

Так, значится, счастливцем стал Петруха,

Не видел разоренное село?

Счастливец тот, чья не ворчит старуха,

Считай тогда, что в жизни повезло.

Достал кисет, потрогал кончик уха,

– А жизнь есть жизнь.

И сплюнул так, не зло...

*** 

С годами явственнее вижу

Сиянье дня, разлив полей,  

С годами явственнее слышу,

Как в роще плачет соловей.

Душа моя!

Раскройся шире,

Впусти и бережно согрей

Всех, кто продрог в подлунном мире

В дороге праведной своей.

Грустные откровения     

Жизнь и смерть – очертания круга

До последнего вздоха судьбы.     

Унесется январская вьюга   

За пределы моей городьбы.

Миг последний – нацеленный выстрел.

Облегченно хулители вслед,

Растеряв не рожденные мысли,  

Проскользнут, словно поздний рассвет.

Здравствуй, здравствуй, прощальная бездна!

Сколько вас миновал по пути,-

Знал, что счастье искать бесполезно, -

Я его не пытался найти.

Прямо шел я к заманчивой цели,

Шел туда, где шумела страна,

Разрывая звенящие цепи,

Погружаясь в озера до дна.

Попытайтесь вглядеться в пространство,

Посмотрите на тень вдалеке,

Это я – ваш бесхитростный странник –

По Вселенной иду налегке...

В ДОРОГЕ

«НОВОЛЬВОВСК-ЕПИФАНЬ»

1

Я потер висок седеющий,

Отгоняя мрачный сон, –

Едут пожилые женщины,

Говор слушает салон.

Говорят слова хорошие,

Мысли не берут взаймы.

Легким снегом припорошены

Монастырщины холмы.

Вновь прикрыл глаза.

Притихшие Голоса извне слышны:

«Здесь, у древней

Монастырщины,

Захоронены сыны,               

Что на поле Куликовом

Отстояли честь земли...»

Отчего же к бедам новым

Нас, пропащих, привели?

Бились мы мечом-железом,

Как эпоха – так излом.

Словно овцы, снова лезем

Мы на бойню за козлом ...

За изгибами дорожными

Древний город-старина.

Все слова пустопорожние,

Если Родина больна.

Посиделки (раньше – супрянки)

Въехали в ночную рань.

Сквозь зашторенные сумерки

Месяц, словно Божья длань,

Осеняет Епифань.

2

Епифань – моя провинция.

Я в тебе и кровь, и плоть.

Сквозь века твой облик видится

С вечным: "«Помоги, Господь!»

Здесь казаки да посадские,

Вольным воздухом дыша,

Укрепляли узы братские,

Супостатов всех круша,

По-над Доном песни времени

Оглашали берега.

Епифань...

Цари доверили

Русь беречь – ты берегла!

Унеслись былые подвиги

Вместе с вешнею водой.

Отчего ж, столица подлая,

Нас обходишь стороной?

Постарели наши улицы

И, как Родины укор,

 В просветленье горько хмурится

Оживающий собор...

3

Пыль веков стоит за Епифанью...

Тысяча и тысяча годов...

Вдоль Оки и Дона степь пахали

Балты, что с балтийских берегов.

Но еще древнее балтов древних

Наши предки – вятичи-народ,

Вольнолюбцы из породы верных,

Неподкупных в мор и недород.

Охраняли рубежи святые,

Презирая черной смерти страх.

Уважал их рати боевые

Даже сам Владимир Мономах.

Балтов растворила даль земная.

Шел еще не раз коварный тать,

Но разбиты всякие мамаи

И следов в округе не видать.

Вот и нынче столько

шума-гвалта:

«Кто мы, что мы?»

Но ответ простой...

Я кричу сквозь время:

«Где вы, балты?»

Пыль веков...

Да вятичи со мной...

 ОЗВУЧЕННОЕ ВРЕМЯ

 В. Пахомову

Обеззвучило время слова,

Зло до взрыва зажало пространство,

Где тонка над землей синева,

Зыбко держится непостоянство.

Блуд ползет, как трава-мурава,

Разгулялись незваные гости, –

На гробы подошли дерева

И на пашни шагнули погосты.

Но озвучивать время пора:

С нас взыскующе спросят утраты

За излишнюю мягкость пера

И за легкость могильной лопаты...

ТАЙНЫЙ ЗНАК

Все-таки мой век проходит так,

Как и должен проходить, наверно.

Но порой восходит тайный знак,

Слышу чей-то голос неизменно.

Он беззвучен, но неотвратим

И сопротивленье невозможно, –

Резко поворачивал за ним,

Убеждаясь в том, что шел я ложно.

Не проехать, не пройти порой –

Колея двоилась и троилась,

И не видно, что там за горой

Поджидает – кара или милость?

И тогда являлся тайный знак,

Голос возникал вдруг ниоткуда,

Уводил через опасный мрак,

Ну а все твердили: «Это – чудо!»

Избегая мистик и крестов,

Не стремился я идти в монахи.

Будет тайный знак, и я готов

Принять схиму, раздарив рубахи...