ПЛОДЫ СПАСЕНИЯ

   Они взялись за неподъёмное, казалось бы, дело – начали восстанавливать сады Валаама. Учёные, те, что поблизости, из Санкт-Петербурга и Петрозаводска, в середине 1980-х не откликнулись на призыв о помощи монастырским садам. Случайно на святом острове оказалась доцент Мичуринского агроуниверситета Капиталина Васильевна Кондрашова с дочерью Ириной.

- Посмотрела вокруг и поняла одно: тут пока не до науки – прежде всего нужна  обыкновенная черновая работа по раскорчёвке, обрезке деревьев, восстановлению почвенного покрова. И за эту нашу работу с  дочерью с великой охотой взялись мои студенты, которых мы приучаем не только теорию знать, но уметь ямы копать, территорию под посадку фруктовых деревьев готовить… 

   Моё знакомство с этой историей произошло в 2006 году в канун Преображения Господня,  на Яблочный Спас, когда с замечательной семьёй Гончаровых -  Александром Петровичем и Людмилой Александровной -  машиной добрались до Сортавалы, а оттуда катером – на Валаам. Здесь первые зёрна православия были посеяны Андреем Первозванным, а молитвами и трудами сонма святых и устремленных к святости столетиями создавалась земля, подарившая миру сад, где внимаются сердцем голоса Неба, Вечности.

Частица российской земли и одновременно – духовный центр вселенского значения. Сорок километров по тёмным и холодным волнам Ладожского озера – путь из мiра в мир. Мiрское, обыденное, остаётся на берегу, а ты отправляешься к такому устроению жизни, где мир, близость Вечности и Неба. Святой апостол Андрей Первозванный, первый ученик Христа, воздвиг здесь каменный крест и предсказал: существование Валаама без монастыря немыслимо. Преподобные Сергий и Герман предположительно в Х веке основали Валаамский монастырь. Дикие, непригодные для житья острова не были нужны ни финнам, ни шведам, ни карелам, ни другим народам, постоянно враждовавшим между собой. Православная монастырская братия на островах постепенно выкупила эти земли, узаконила их за собой и старалась показать, каким образом можно даже в таких тяжёлых условиях устроить «жизнь по-Божески». Здесь монахами были и русские, и шведы, и финны, и представители иных народов. Их соотечественники разжигали друг против друга войны, а они твёрдо стояли на вере православной и являли собой пример, как можно жить в мире и согласии.

Сохранилось монастырское кладбище, на котором одна из удивительных могил с надписью на камне: «Схимонах Григорий (+1371), шведский король Мангус». А история такая. Решил этот Мангус российских монахов сковырнуть с островов и пошёл на них войском. Но разыгрался вдруг на озере шторм и потопил все корабли. Выбросило на берег только короля. Что за видение ему было, когда водная пучина готова была похоронить его в своих безмерных глубинах? Неведомо. Да только когда пришёл он в себя, то первые его слова были о том, что желает он немедленно принять православие. А умирая, схимонах Григорий, бывший король, завещал разнородным соседям одно – никогда не воевать с Русью…

Здесь удивительный климат – теплее и уютнее, чем на материке. Да только земли нет – камни, за которые цепляются вековые сосны и ели. Монахи доказали, что молитва и труд творят чудеса. … 

Данные из научных трудов Капиталины и Ирины Кондрашовых: 

«Считается, что начало садоводства на Валааме положено в конце XVIII века… Первые яблони были посажены  при настоятеле монастыря игумене Назарии, деятельности которого во всех отношениях много обязана своим благоустройством Валааамская обитель. Естественный почвенный покров очень тонок и составляет около 10 сантиметров… Чтобы привести его в состояние, могущее питать дерево, с разных мест острова собирается мусор и щепа, которые, будучи перемешаны с землёю и перегнивая, образуют хорошую, рыхлую и питательную для дерев почву…  Значительная часть земли была завезена с материка. На террасированные каменистые уступы предварительно настилали хворост, лесной перегной, щебень, солому, строительный мусор, торф, перегнившую хвою, вносили золу и известь. Южная, торцовая сторона уступа террасы облицовывалась диабазом, который, нагреваясь от солнца, долго удерживал тепло, обогревал почву и корни деревьев.

Нижний сад расположен на месте каменной ломки, почвенный слой для него создавался на протяжении 20 лет.

 На территории усадьбы Валаамского монастыря находятся три сада: Верхний, Средний и Нижний. Помимо трёх основных садов, расположенных возле центральной монастырской усадьбы, плодовые деревья были высажены почти у всех валаамских скитов…

 Своего расцвета садоводство на Валааме достигло при игумене Дамаскине (1839-1881),  когда и были проведены основные посадки плодовых и ягодных культур… По данным департамента земледелия, на Валааме в 1860-70-х годах только одних яблонь выращивали 80 сортов, а плодоносило более 530 фруктовых деревьев, содержащихся в идеальном порядке… Валаам щедро снабжал фруктами не только монастырь и гостей-богомольцев, но и селения на материке. Монастырь неоднократно участвовал в выставках плодов, проходивших в Москве, Петербурге, и нередко удостаивался медалями и похвальными грамотами.

Сады Валаама уникальны тем, что запечатлели исторический процесс становления садоводства, как науки и промышленной отрасли в России XIX столетия; процесс их создания удивительный пример синтеза рационального и духовного, передовой науки и православной монашеской этики… На садоводство Валаама в 20-30 годы прошлого столетия обращали внимание учёные В.В.Пашкевич, В.В.Дернович , Г.Г.Тарасенко, Н.В.Шишкин. Затем  сведений об уникальном опыте садоводства не встречалось до 1947 года. Исследователи Ф.Д.Лихонос, П.И.Лаврик изучали сортимент cеверного побережья Ладожского озера и острова Валаам и выделили наиболее перспективные сорта: летние – Налив белый, Сласть валаамская, Суйслепское, Мирон сахарный, Грушовку;  осенние – Коричное, Боровинка, Титовку, Осеннее полосатое, Окере; зимние – Антоновка, Анис, Уэлси… С 1961 года в литературе отсутствуют сведения о состоянии и изменениях в  сортименте садов Валаама. С 1975 года из-за отсутствия рабочих рук в садах все работы были прекращены…»

…В поездке на Валаам я хотел побольше узнать о садах, огородничестве в этих краях.  Подогревался этот интерес  ещё  и тем, что среди монашествующих было много земляков-воронежцев. Но история валаамских садов, оказалось,  написана. И я встретился с одним из авторов этого уникального исследования – Ириной Владимировной Кондрашовой. Её мама, Капиталина Васильевна Кондрашова, приехала из Мичуринска на Валаам первый раз в 1980-х годах. Теперь сюда приезжает и её внучка Ольга… Их корни родовые из мест, что неподалёку. Мама родом из Бычково Новгородской области. В детстве мечтала попасть на Валаам…

Не менее интересна и поучительна, имеющая большое духовное воспитательное значение, история не только садов, но и их спасателей. Это особый подвиг, к которому не раз будут обращаться будущие историки, летописцы жизни священного острова. Совершили его две православные женщины, которым земной поклон и которых поминайте в своих молитвах – агроном Мария Васильевна Порфоева и доктор наук Капиталина Васильевна Кондрашова…

Мария Васильевна вспоминает, что на остров впервые попала в 1972  году:

- Отец сюда привёл. Василий Матвеевич был суровым человеком. Особой набожности не проявлял, но жизнь прожил, как настоящий христианин… К нему всё село ходило за уточнениями – когда тот или иной церковный праздник.  Родная сестра отца лучшей труженицей была в колхозе. Агитировали в партию вступать – ни в какую! Ей объясняли, что её вступление окажется пользой «для дела» - через ударников труда и коммунистов легче дополнительную помощь селу пробивать. Она согласилась только при одном условии: «Вступлю, но только иконы в доме оставлю и в церковь, как ходила, так и буду ходить». Что же вы думаете? Приняли. Видно, в партийном руководстве не все были ярыми атеистами. А таковыми и нельзя было быть, когда сама жизнь свидетельствовала, что есть Бог и по молитвам к Нему и войну выиграли, и после войны жизнь налаживать стали…

Отец всю войну прошёл. Здесь для таких, как он, израненных, больных, был организован дом инвалидов. Они, эти слабые здоровьем люди, оказались верующими, сильными духовно. Им спасибо за спасение Валаама. Когда остров посетил Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов, то здесь жизнь изменилась в лучшую сторону… Я молюсь за этого человека. Он дал понять, что остров – великая святыня. По его распоряжению бывшие солдаты и офицеры Великой Отечественной войны в любой момент могли брать ключи от храма у участкового милиционера и молиться. Эти люди здесь как бы встали в строй вместо монахов – возродили  овощеводство и садоводство.

…Валаам Марию Васильевну принял и никуда не отпустил. Навсегда она сюда пришла в 1984 году. Достоевский в «Братьях Карамазовых» писал: «Дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Достаточно написано книг о том, какие нашествия перенёс православный Валаам. И один из, казалось бы, последних ударов был занесён над святыней в начальные годы… перестройки.

- Под угрозой уничтожения оказались монастырские сады. Расторопные людишки пытались приватизировать землю под дачи, коттеджи. Вселил надежду на лучшее Президент Путин - он частый посетитель острова. Сады в начале перестройки сразу стали ничейными… Специально так было сделано. И я упросила свою подругу, директора лесхоза Галину Степановну Лещик: «Возьми сады под своё управление». Оформили необходимые документы…

…Настоятель монастыря стал приглашать учёных из разных городов.  Одними из первых откликнулись Капиталина Васильевна Кондрашова из Мичуринска и Ирина Васильевна Ильина из Петрозаводска… И опять череда искушений, испытание деньгами, личной выгодой… Среди учёных произошёл раскол. Только дальний Мичуринск продолжал подтверждать, что не у всех ещё проданы честь и совесть. Мало того, учёные из Мичуринска организовали прохождение  практики студентами-добровольцами.

 В чём основа «чуда» валаамских садов? Ирина Владимировна Кондрашова к своей книжке эпиграфом взяла слова писателя Ивана Шмелёва: «История монастырского сада говорит о неиссякаемой энергии иноков валаамских».

- Раньше к каждому дереву чуть ли не по монаху было приставлено, а сейчас все восстановительные работы по цветоводству, овощеводству и садоводству легли на плечи Марии Васильевны и отца Георгия. Летом помогает группа студентов из Мичуринска… - Мария Васильевна рассказывает – и представить трудно, в каком запустении были сады. - Заросли бурьяна были непроходимыми. Много из ценного погибло. Исчезли вишни, сливы… Сложность ещё и в том, что деревья серьёзно болели и болеют. А ядохимикаты стараемся применять как можно меньше, так что восстановительный процесс весьма длителен… В плане восстановление «аптекарского сада». В нём произрастали целебные травы, которые расходились по всему свету…

…Нехватка рабочих рук, специалистов. Монастырь готов заключить договора с любым вузом – найдётся работа и учёным, и студентам. Здесь познакомился с молодыми садоводами, только что окончившими вуз в Мичуринске, учениками мамы и дочери Кондрашовых, профессора Анатолия Ивановича Завражнова… Денис Иволгин, Алексей Кузнецов и Иван Крылов считают себя счастливыми… Важно ещё и то, что они будут служить … на Валааме. На этом острове расположена единственная в России православная часть, попасть на службу в которую можно только по благословению настоятеля здешнего монастыря о. Панкратия и владыки той или иной епархии. Парни из Мичуринска уже знают, кроме несения непосредственной службы в части, они будут продолжать работы по возрождения былой славы валаамских садов.

…19 августа великий праздник – Преображение Господне. В этот день в храмы приносят для освящения пшеницу, виноград, яблоки. Яблочный Спас напоминает: от растения до человека всё едино на земле – божественное творение, и мы должны стремиться жить по божественным законам. Высшая наука этого здесь – вместе с радостью труда и познания  вкушай, человек, плоды из «райского сада», устроенного для мира и согласия на малых островах, ставших прообразом правоверного пути человека к своему совершенству и совершенству ближних. Вызревают тут не яблоки раздора, а плоды познания Истины.

…Многолетнее шефство над садами Валаама дали уникальные результаты. Один из бывших воспитанников Капиталины Васильевны  ушёл в священники. С каждым годом всё увеличивается количество добровольцев, желающих потрудиться на Валааме.

Селекционер Кондрашова, автор учебных пособий и девяти сортов смородины, превышающих урожайностью дотоле известные сорта в три раза и выспевающие ранее других сортов, со своими саженцами на суровом острове оказалась как нельзя кстати – именно её смородина даёт здесь самые высокие урожаи.

Неоднократные поездки в Мичуринск. Встречи с Капиталиной Васильевной, будто олицетворенные встречи с поэзией, настолько ярок и  образен её язык:

- Промысел Божий - моя жизнь вместилась между звоном валдайских колокольчиков и валаамских колоколов. От моей деревни Бычково где-то за тридевятью землями, казалось в детстве, Валдай. Там есть красота неописуемая – храм, красивые дома… А по нашей деревне, по колхозным полям - лошадки, у которых под дугой бубенцы – дар Валдая. Эта музыка, образные видения через звук, звон «бубенцов издалёка» пленили меня. Не знаю, каким образом, но мне этому прекрасному, божественному хотелось служить.

Нас у папы с мамой было одиннадцать душ. Отец, больной сердцем, во время войны умер на лесозаготовках. Моей маме, Анне Степановне, врач сказал напрямую: «Да и тебе жить-то осталось месяца три… Не выдержишь такую жизнь…» На лесоразработках мама заболела туберкулёзом. В войну – ни лекарств, ни хорошего питания… Спас нашу маму дед Степан. Он выследил и убил барсука. Достал где-то мёд. Мёдом и барсучьим жиром вылечил свою дочь… Маму перевели на «лёгкий труд» - стала в колхозе заниматься овощеводством.

Неподалёку от нашего дома было небольшое поле, заросшее бурьяном. И среди бурьяна «хмыстики» каких-то деревьев… После узнала, что перед войной был заложен опыт – пытались воплотить в жизнь идею Мичурина и продвинуть сады на север. Но во время войны, разумеется, было не до научных опытов. Мы с дедушкой в лесу находили дички яблонь, груш, выкапывали, приносили домой, а из «хмыстиков» нарезали черенки и прививали на саженцы, принесённые из леса…

В центре деревни висел колокол, в который били, если случались пожары, и били … на Пасху.  Под звон этого колокола все собирались в какой-нибудь избе. Всю ночь молились. На рассвете нас, детей, выводили на улицу и говорили: «Смотрите, детки, как солнце будет играть! Так оно, запомните, никогда не играет – только на Пасху». То были чудные видения! Действительно, ни разу в жизни я не встречала рассветов прекраснее рассвета, игры солнца на Пасху. Особым обрядом из-за отсутствия священников женщины крестили своих детей в озере. Некоторым счастливчикам удавалось в детстве попадать на богослужение в храм далёкого от нас Валдая.  Так что вот откуда у меня мечта о «райских садах». С желанием работать именно в «райских садах» я и приехала в 1958 году в Мичуринск, а в 1963, получив диплом об окончании плодовоовощного института, поехала работать в Астраханскую область. Занималась садами, виноградниками. Вскоре обо мне вспомнили в родном институте, пригласили продолжить занятия наукой…

 Много лет назад вела исследовательскую работу в одном из монастырей Псковщины. Был там старый монах, который оценивал яблони по одному свойству – рясная! То есть дающая много плодов. Вот самый урожайный сорт своей смородины я и назвала Рясная: двойной смысл – не только обильно плодоносящая, но и напоминающая о человеке в рясе, том труженике-монахе, оставшемся в памяти навсегда…

…Сад на Валааме, можно сказать, восстановлен. Восстановлено большинство старых сортов яблонь, акклиматизировались новые сорта яблонь, груш, вишен, зацвела мичуринская сирень… (Кстати, Капиталина Васильевна спасла, вернула к жизни одиннадцать сортов яблонь, давно исчезнувших из садов России – чудом они сохранились на Валааме).

- Если в детстве пределом мечтаний было посещение Валдая, то после  зажглась новая мечта – побывать на Валааме. И надо же, в 1985 году приезжает в Мичуринск из Карельского филиала АН СССР заведующий лабораторией охраны природы Александр Александрович Кучко. Вышло постановление Совмина о создании историко-архитектурного и природного музея-заповедника на территории острова Валаам. Заключили договор о сотрудничестве со мной, Александром Васильевичем Верзилиным, Людмилой Михайловной Измайловой… Лично я о садах Валаама знала немного. Получила от Александра Александровича копию первой публикации о садах – это была статья 1870 года. Прочитала. О большинстве, помянутых там сортов, я даже не слышала… Приехали. Описали то, что осталось. А остались  – Грушовка московская, Папировка, Антоновка, Анис, Коричневая полосатая, Штрейфлин, Борвинка… То, что уцелело, уцелело, благодаря А.А.Никифорову, А.П. Виноградову, А.М.Митрофановой, работникам расположенного на острове дома-инвалидов…

Уникальный дом инвалидов, подобных которому вряд ли где ещё есть -  особая статья. Изо всех госпиталей сюда свезли тех, кто остался без рук, без ног, многие ко всему прочему слепые… И таких, как их называли, «самоваров» - более пятисот человек. Остатки былого монастырского сада были для них единственной отрадой. Запомнился рассказ бывшего сотрудника дома-инвалидов Евгения Кузнецова: «Безногих, безруких пеленали, помещали в мешки, подвешенные на сучья старых яблонь, и оставляли их на весь день. Так они и висели, разговаривая друг с другом, ссорились и мирились, плакали и смеялись…»

     Жуткую память об этой неведомой многим странице Великой Отечественной оставил в 1974 году художник Геннадий Добров. Он был потрясён увиденным и написал серию портретов здешних обитателей. Михаил Александрович Подосенов, которому пуля попала в голову и вышла навылет:  ни дара речи, ни возможности двигаться – одни глаза. Какие говорящие и жуткие глаза человека, лишённого возможности общаться, но всё понимающего… Этот взгляд, обращённый к нам, художнику удалось передать… Михаил Казанков, ещё в Первую мировую получивший за проявленную храбрость два Георгиевских креста и обречённый существовать  без движения, в мешке под яблоней, заканчивал свою жизнь на острове Валаам… А вот человек-кокон, обёрнутый в бинты, простыни…

- Кто это? -  спросил художник.

- Неизвестный, - ответили ему. - После ранения потерял слух, дар речи… Вынесли с поля боя, документов при нём не оказалось…»

      Так и назвал свою жуткую картину Геннадий Добров – «Неизвестный».

      Как подумаешь, одна у этих людей была отрада – сады помогали им коротать оставшуюся жизнь. Сады цветущие, плодоносящие, в осеннем золоте листвы…

Потом стал возрождаться монастырь…

…Ирину Владимировну Кондрашову на Валааме считают крупнейшим специалистом в области садоводства. Рассказывают о ней, как о кандидате наук, учёном с великим будущим. Но никто здесь не знает о том, что Ирина Владимировна в Мичуринске была известным педагогом по… танцам. Был момент, когда она решила идти своим путём. А на путь истинный, путь кропотливого труда селекционера,  которому жизнь отдала мама, её вернул Валаам. Здесь она прошла особые университеты садоводства и защитила кандидатскую диссертацию на богатейшем материале, полученном во время восстановительных работ.

Приведу часть дневниковых записей Ирины Владимировна:

 «… Живет человек на земле. Не так уж и плохо живет. Хлеб-соль есть. Семья любимая – мама, муж, дочь. Работа тоже любимая, хотя и не приносящая дохода. И люди уважают,  авторитет растет. И ты начинаешь чувствовать, что чего-то достигла, где трудом и потом, где упорством, где талантом. И начинаешь сама себя уважать, чувствовать гордость за свои достижения.  И вдруг разом всё рушится, возникают проблемы, приходит беда. Ты думаешь - ничего, я – сильная, я – умная, я – талантливая, я справлюсь. А беды, как ком снежный, растут и множатся день ото дня, месяц от месяца, и не один год. Ищешь защиты, поддержки у людей – не находишь. Подкатывает отчаяние, наваливается депрессия... И думаешь: ну, за что мне всё это, ведь жила-то вроде бы правильно, никому зла не делала и не желала.

Правильно, да не праведно. Ну, подумаешь, в храме никогда не была, крестик не носила. Так ведь не я виновата, что родилась в атеистические времена. Не принято было. Зато крещёная. Пусть в младенчестве, пусть в глухой староверческой деревне, пусть в озере, но крещёная же. И мама всегда, начиная любое дело, приговаривала шепотом: «Ну, Господи, благослови!». Может, потому он, Господь, и не отвернулся, не оставил меня тогда. А ненароком путь указал, вернее, дал шанс самой к Нему прийти.

Когда совсем уже плохо стало, подружка посоветовала: «Тебе надо в паломничество съездить по монастырям, свечки поставить Богу». Поехала. Там и первые молитвы выучила – «Отче наш» и «Богородицу», чтобы по канавке пройти в Дивеево (так экскурсовод велела). И только. А по приезду домой мама, профессор агроуниверситета, как-то обронила: «Вот письмо с Валаама пришло от Марии Васильевны, зовет приехать на остров на конференцию с докладом о садах Валаамских. Статью напишу, а сама не поеду… За то время, что там не была, сады снова в запустение, наверное, пришли. Больно будет видеть это…»

Меня как током ударило. «Мне именно туда сейчас надо, у меня только на Бога одна надежда! Возьми меня с собой». «Ну, ладно, посмотрим», – мама пожала плечами. Было это в сентябре 2003 года…

…Мама увидела сады в еще более худшем состоянии, чем ожидала. Обнадеживало только одно, что в садах снова стала работать Мария Васильевна Порфоева, её взял себе в помощники молодой монах Григорий, которого только что поставили на это послушание. И он, не имея специального садоводческого образования, всячески искал специалистов в этом деле. Мария Васильевна убедила его, что консультации мичуринцев будут очень полезны, а потому следующей весной  Капиталина Васильевна с моей дочкой  Олей, тогдашней студенткой МичГАУ, приехала на святой остров. Случайно или нет, но в то же время здесь осматривала сады делегация питерских ученых. В процессе общения стало очевидно, кто из ученых лучше знает сады, и отец Григорий сделал выбор в пользу мичуринцев.

И вот в августе того же года моя мечта свершилась – я ступила на эту обетованную землю, точнее на скалы…  Мама, как настоящий ученый и садовод, прежде всего занималась работой именно в усадебных садах и на скитах. И я, естественно, тоже. Я по первому своему красному диплому о высшем образовании – агроном-плодоовощевод.

Но меня неодолимо тянуло в храм. Тем более что я в храмах уже была (в поездке в Санаксары, Дивеево, Муром). Казалось, я всё знаю.

Но здесь всё было по-другому. Не было суеты. В полумраке нижнего храма царила атмосфера загадочности, торжественности, сосредоточенности на чём-то главном, высоком и непостижимом. Служба невероятно долгая и непонятная. Поразил один эпизод. В какой-то момент я присела на скамью и по привычке и по незнанию положила нога на ногу, что совершенно естественно в миру. Представляю, как меня обшикали бы и пристыдили во всеуслышание старушки в наших храмах. Там же молодой монах с подносом хлебцев, обходящий всех и предлагающий их, слегка наклонился ко мне, предлагая хлебец, и на ухо, так, чтобы никто не слышал, очень спокойно и тактично сказал мне, что так не принято. Мелочь, но я была поражена.

Тогда же я впервые в жизни исповедовалась, как могла. А вслед за мной и мама. Какой-то молодой батюшка долго, терпеливо выслушивал мои сбивчивые речи вперемежку со слезами, попытался что-то понять, дал, как мне тогда показалось, совершенно нелепый совет и все же прочитал разрешительную молитву, после чего стало невероятно легко и спокойно на душе.

В тот первый приезд, я уверена, это был главный результат. Вообще же, в душе осталось ощущение таинственности и удивления. Монахи, изредка встречающиеся на дорогах, в своих развевающихся мантиях напоминали больших черных птиц. Загадочные, не поднимающие глаза, они внушали чувства уважения и даже преклонения.

Жили мы у Марии Васильевны в работном доме в весьма скромных условиях, в келье со сводчатым потолком, и это тоже добавляло определенной романтики. Поразило ещё – интонации разговоров. Было непривычно везде слышать спокойный, дружелюбный (смиренный, как я сейчас бы сказала) тон общения людей друг с другом. Ни одного окрика, даже намёка на повышение голоса или раздражение (что совершенно обыденно в миру). Уплывая на большом трехпалубном теплоходе, я чувствовала, что на душе посветлело. Суета, веселье, флирт развлекающихся на теплоходе туристов резко контрастировали с атмосферой спокойного, светлого, торжественного Валаама. И очень захотелось вернуться сюда еще раз.

Поэтому, когда через год мама робко поинтересовалась, не хочу ли снова поехать на Валаам сделать снимки для нового буклета, который наш университет решил издать к юбилею И.В. Мичурина, а также сделать кое-какие учёты, я чуть не запрыгала от радости. «Только поедешь одна, согласна?» «Конечно!»

Занимаясь снова своей наукой, а также восстанавливая уникальный грушево-вишнёвый садик на Скиту Всех Святых, объеденный зимой лосями почти до основания, я начинала ближе узнавать обитателей острова и монастыря. Монахи оказались не такими уж угрюмыми, странными и молчаливыми. Спокойный отец Сергий в прошлом окончил художественное училище. Пишет картины и иконы. Мы познакомились с ним, когда я помогала отцу Григорию заготавливать баклажанную икру на зиму. Молодой монах Агапий, в прошлом то ли панк, то ли рокер, а теперь эконом Всесвятского скита, однажды увидев, что я допоздна заработалась в саду, подвез меня до усадьбы. А потом на службе вынес из алтаря и подарил мне просфору!..

В этот второй мой приезд и произошло главное событие – мое крещение на Валааме. И хотя я вроде бы была крещёная староверами, отцы сказали, что надо всё сделать, как положено, и сознательно. 28 августа, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, и случилось это знаменательное в моей жизни событие в церкви Валаамской иконы Божией матери – крещение было совершено отцом Софронием и отцом Григорием.

Надо сказать, что и маму мою, Капиталину Васильевну, тут же окрестили в этот год, но чуть раньше – 9 мая. Этой весной она привозила первую группу студентов на весеннюю обрезку садов. А вот через год мама из-за болезни не смогла приехать на Валаам, и пришлось мне взять руководство студентами на себя. В 2006 году новые встречи, новые впечатления подарил мне Валаам. Поселили нас со студентами в агрономской гостинице, за порядком в которой присматривал послушник Александр Лютов. Высокий, крупный, общительный молодой монах, он сразу окружил вниманием и заботой наших студентов, вечерами рассказывал про монастырские порядки и байки, водил на экскурсии по острову в редкие выходные, приносил банками красную икру. А на дорогу выдал нам такой богатый сухой паек, какой студентам и не снился – тушенка, сгущенка, постные вкуснейшие пряники и печенья, ароматнейший монастырский хлеб…

…Трудились весной весь световой день часов по 12 –14 часов, благо, в мае белые ночи. Работы уж очень много и в усадебных старых садах с их 100–150-летними яблонями, и на скитах, где есть небольшие насаждения плодовых и ягодных культур: Всесвятском, Ильинском, Предтеченском, Смоленском, Владимирском, Гефсиманском, Никольском, Ферме, на очистных сооружениях, на электростанции, да еще на питомнике.

И опять-таки (удивительное дело!) при такой-то нагрузке, а силы были, усталость проходила за ночь. Ребята сами удивлялись: «Видно, Господь помогает!» Когда по окончании нашего пребывания на острове они увозили подарки от отца Мефодия – свежие номера газеты «Свет Валаама», молитвословы, календари с изображениями икон, иконы Валаамской Божией матери – чувствовали, что увозят с собой частичку святого острова, память и благословение на всю оставшуюся жизнь. Были ребята, которые приезжали ещё на остров – кто на практику, кто поработать после окончания университета, кто после армии, желая остаться в братии. По-разному сложились их судьбы, одно общее – все они идут теперь по жизни с Богом, значит, крепко стоят на земле. А я бесконечно счастлива тем, что немного причастна к этому и что помогала сохранению садов Валаама, уникального явления, живого чуда Валаама.

Скоро я поняла, что место это святое, что здесь живет Бог. Потому что, когда у меня возникал какой-либо мучительный вопрос, проблема, терзания – Господь тут же подводил меня к решению этой проблемы, подсказывал выход из положения или посылал человека, который давал ответ на мой вопрос или решал мою проблему, во всяком случае утешал, приводил моё состояние в равновесие.

Один из самых главных уроков – урок смирения – я усвоила, общаясь с женщинами, с которыми познакомилась на Валааме.

Матушку Неонилу впервые я увидела осенью 2006 года, когда привозила на остров декоративные растения и кустарники по заказу отца Агапия со Всесвятского скита. Заглянув в садовый домик в Среднем саду,  увидела, что в доме хозяйничает худенькая немолодая женщина, и не придала этому особого значения. Потом меня поселили вместе с ней в одной комнатке. Вот так, живя бок о бок рядом с матушкой, я впитала её нехитрые православные уроки. Она окружала вниманием, заботой и поистине материнской любовью  любого. Человеколюбие светилось в её глазах. «Главный наш грех – осуждение, главный наш враг – язык наш, – часто приговаривала она. – Нельзя никого осуждать, а нас мёдом не корми, дай посплетничать. На себя больше смотреть-то надо, на свои грехи». И считала, искренне считала себя последней грешницей, хотя, по моему мнению, чище и правильнее её никто и не жил.

Трудилась она по хозяйству с утра до ночи, успевая и готовить для многочисленных гостей, и прибирать за ними, и цветники перед домом в порядке содержать, и пирожки печь для туристов. И всё с молитвой... При этом другим прощала их немощи, не замечая их. Терпение, смирение, не осуждение, доброта и любовь к каждому – главные уроки православия, которые я получила от матушки Неонилы. «А как же, Ирочка, ведь в каждом человеке надо образ Божий видеть, даже в самом, казалось бы, худом, молиться за него и любить», – тихо, без нажима или назидания приговаривала она, хлопоча по хозяйству.

Оглядываясь назад, понимаю, что ничего в жизни не происходит случайно, всё по воле Божьей, по Божьему Промыслу. Вот и на Валаам Господь привёл меня, чтобы смирить гордыню мою и тщеславие, чтобы показать истинные ценности, показать настоящего человека… Я стала чувствовать, что остров живой, всем и всеми распоряжается по-своему.

Поэтому уже где-то после третьего приезда я перестала планировать что-то в отношении Валаама, ибо каждый раз случалось что-то мной непредвиденное: уходили те, чьё место на острове казалось стабильным, появлялись новые люди, новые обстоятельства, существенно менявшие работу или расстановку сил, порой и сами люди менялись до неузнаваемости. И далеко не всегда перемены эти были со знаком плюс. Сколько трудов было  потрачено впустую, сколько обид, горя и, к сожалению, невосполнимых потерь пережито!

И пришлось чётко усвоить одно: пусть будет всё не так, как я хочу, но по воле твоей, Господи! Уезжая каждый раз с острова, благодарила его за гостеприимство, за то, что всё сложилось так, как сложилось, и робко просила позволить приехать снова. И Он позволял. Каждое лето, потом два, три раза в год. Ненадолго, бывало, и осенью, и зимой. На праздники Рождество, Пасху, Крещение, Прощеное воскресение. Я узнавала не только отцов и братьев, с которыми приходилось общаться по роду работы, но и подружилась со многими местными мирскими жителями. Практически, все они оказались интереснейшими, талантливыми, трудолюбивыми людьми, беззаветно и трепетно любящие свою малую родину, остров. О каждом из них можно книгу написать. Не случайно Господь позволил им находиться в этом месте.

Это – и Мария Васильевна Порфоева, долгое время работавшая в садах, и Борис Витальевич Татарский, сейчас руководящий всем, что происходит в садах, и Лена Михалёва, работающая в природоохранном парке, знающая весь животный и растительный мир острова, и конюх Николай Волков, и экскурсоводы высочайшего уровня Таня Сошкина, Света Графова, Лена Бояршинова, имеющие множество других талантов. Елена Груздева – сама прекрасная вокалистка, создала детский вокальный ансамбль «ВалАнс». Невозможно не отметить Ксению Румянцеву, директора клуба и руководителя детского православного театра и взрослого, неутомимого организатора совершенно бесподобных праздников, концертов, фестивалей, организующую всю яркую культурную жизнь мирского населения. Эта жизнь, кстати, совершенно не идёт в разрез с православной монастырской жизнью. Наоборот, монастырь, в лице отца Мефодия и созданного им культурно-просветительского центра «Свет Валаама», всячески поощряет и помогает и клубу, и детскому саду, и школе, и пенсионерам. Со множеством других необыкновенных прекрасных людей свел меня Господь именно на Валааме.

Работа в монастыре имеет свои особенности. Здесь нет трудового кодекса, обязанностей, оговоренных в законодательстве, как в миру. Каждый приходит в монастырь, имея в душе свою, никому неведомую цель. Задача у каждого своя. И понятия свои. Было, с одной стороны, трудно находить общий язык с ними и при этом добиваться от них той помощи, того результата, которого требовали сады. А, с другой стороны, очень интересно. Такой калейдоскоп судеб, характеров…

Каждый приезжал на остров со своей болью за помощью. И ты понимаешь, что тоже являешься в этот момент частичкой острова, значит, в чём-то тоже можешь и должна помочь, поддержать человека. Ведь монастырь – поистине лечебница душ человеческих. В том числе и твоей души.

Человеком, повлиявшим на мое духовное воспитание, могу назвать Любашу Берёзову. Это немолодая, интеллигентная, ухоженная женщина появилась в первой (и, увы, единственной) пробной группе волонтеров, набранных для работы конкретно в садах. Работала добросовестно, хотя чувствовалось, что землю видела до этого только в цветочном горшке на подоконнике. Жилищные условия достались им, мягко говоря, неважные – мрачный перенаселенный вагончик с деревянными нарами…  Одна девица сбежала уже на второй или третий день. Люба переносила все тяготы спокойно. Но в разговоре с ней я поняла, что главное, за чем она, далеко небедная, умная, успешная женщина, вырастившая двух дочерей, приехала сюда – это духовная помощь, которую она ждала от отцов. Однажды мы проговорили почти всю ночь после службы, стоя у ограды над Нижним садом о жизни. Она вправила мне мозги, заставив подняться над суетой обычных житейских проблем, открыв радости духовной жизни. Это было удивительно. Она показала, что и обычный светский человек, живущий в мегаполисе (жила она в Питере), тоже не может жить, не думая о душе. Мы подружились. Она не раз потом помогала мне в самых сложных ситуациях и словом, и делом.

С каждым годом я узнавала о монастыре все больше, старалась понять законы этого особого мира, в котором мне приходилось нести своё особое послушание.

Об одном из монашествующих не могу не сказать. Тем более что это, пожалуй, главный человек в моей и не только в моей жизни, в глазах которого я увидела Бога. Это – отец Георгий. Он привел к Богу огромное число людей, не произнеся, наверное, ни одной проповеди в привычном понимании, просто своим примером, всей своей жизнью показал, как надо жить, как надо любить. Его земной путь оборвался 5 августа 2007 года. 

 О нём есть фильм-воспоминание, пишется книга,  написаны стихи…  Всё, что мы с мамой могли сделать в память о нём – это назвали новый сорт черной смородины, выведенный нами в его честь – Георгий…

 Он нёс послушание в одном из скитов - возделывал на полях овощи. Я занималась садами. Наши послушания довольно тесно переплетались. С ним мы запланировали масштабные посадки ягодников. Его живой, неподдельный интерес к каждому человеку подкупал, и каждый сразу же проникался симпатией и уважением к нему.

В первый же год нашего тогда ещё поверхностного знакомства мне стало ясно, что это настоящий хозяин этой земли. Ему было дело до всего. И не из пустого любопытства. Нет, он просто любил остров и монастырь, как любят отца или мать – всей душой. Это был его дом родной. И он пытался, как мог, не только свое послушание выполнять добросовестно, но и помогал другим. Переживал за всё в монастыре. У него был удивительный дар любви. Он просто не умел пройти мимо человека.

В нём чувствовался какой-то крепкий духовный стержень. И постоянная работа над собой, самоконтроль. В миру я часто слышала такое мнение, что в монастырь уходят слабые люди, у которых что-то в жизни не сложилось. Георгий – ярчайший пример обратного. Он сам говорил, что «ушёл не от ненависти к миру, а от любви к миру».

Такими людьми, как Георгий, наша вера держится. Так вышло, что я уехала с острова за пару дней до его смерти. Уезжала с обидой, в сердцах обронив матушке Неониле: «Больше я сюда не приеду!». Узнав о трагедии, чудом успела вернуться, попрощаться, проводить его. Матушка Неонила, утешая меня на кладбище, сказала такую фразу: «Нет, милая, вот теперь ты будешь всегда сюда приезжать. К нему…»

Она была права. Я приезжаю на остров вновь и вновь, по воле Божьей, конечно, и по молитвам отца Георгия, который болеет душой за всех и молится. И за сады Валаамские тоже. Значит, все будет хорошо. Главное – верить…»

…Инвентаризация выявила, что к 1986 году в садах произрастало 379 яблонь, из которых 181 дерево возрастом от 100 и более лет, 47 де­ревьев от 40-90 лет и 151 дерево от 20 до 60 лет; 2 дерева - груши возраста более 100 лет; смородины красной - 178 кустов, черной - 212, белой - 4, крыжовника - 382, малины 160 квадратных метров, поросль вишни и сливы - 125 квадратных метров.

Для восстановления насаждений садов в их первозданном виде необходим был посадочный материал, который должен был выращи­ваться на месте. С этой целью был создан маточник  и питомник…

За годы работы Кондрашовых на острове хорошо прижились новые сорта яблонь – Июльская Черненко, Китайка золотистая ранняя, Медуница, Мелба, Бессемянная Мичуринская, Жигулёвское, много сортов смородины, крыжовника, малины, сливы, вишни…

Не произраставшая на острове облепиха, высаженная весной 1990 года, ежегодно даёт хороший урожай.

Впервые на Валаам  завезена новая культура – жимолость, которая созревает гораздо раньше земляники и после зимнего авитаминоза весьма и весьма полезна. Впервые также высажен виноград раносозревающих сортов мичуринских селекционеров Лены Тимофеевны Штин, Людмилы Ивановны Филиппенко.

Спрашиваю у Капиталины Васильевны, что главное в селекционной работе? Отвечает:

- Прежде, чем утвердиться новому сорту, требуется лет двадцать серьёзной работы. И надо быть уверенной, что твой труд не пропадёт даром, его продолжат твои ученики, поэтому главное в моей деятельности кураторская работа, работа со студентами. Я без них не могу, а они без меня ни шагу…

         До болезни «с ногами» она каждый год  ездила на Валаам. Увозила туда  саженцы новых сортов яблонь, груш, позаимствованных у селекционеров Мичуринска, Россоши, Орла… С Валаама привозила саженцы пихт, черенки яблонь и груш, которые плодоносили здесь многие столетия назад. Она прививает их на мичуринские подвои. Затем почти исчезнувшие сорта возвращаются не только на свою исконную землю, но и распространяются по всей стране.  Именно поэтому, кажется мне, труд педагога, учёного, селекционера Капиталины Васильевны Кондрашовой дал  плоды с великим и глубочайшим смыслом. Это особая духовная связь поколений, связь духовная садов мест святых с нашей землёй, становящейся на путь духовного возрождения.