(Судьба основателя Чертковской библиотеки)

Дворянин с воронежскими корнями Александр Дмитриевич Чертков среди современников был личностью примечательной: отважно сражался с Наполеоном и воевал с турками, рачительный хозяин-землевладелец в Воронежской губернии и предводитель московского дворянства, ученый и неутомимый библиофил-собиратель…

Рукописи и книги, посвящённые русской истории, Александр Дмитриевич Чертков собирал всю жизнь. Его библиотека, насчитывавшая 30 тысяч томов, после передачи её Москве в 1863 году фактически стала первой бесплатной и общедоступной публичной библиотекой в России. В настоящее время продолжателем чертковского книжного собрания является Государственная публичная историческая библиотека России, которая в 2013 году отметила своё 150-летие.

   Александр Чертков по отцу приходился внуком генерал-губернатору Воронежского и Саратовского наместничеств Василию Алексеевичу Черткову (1726-1793). Его отец, Дмитрий Васильевич Чертков (1758-1831), в течение 22 лет бессменно занимал выборную должность Воронежского губернского предводителя дворянства. Примечательно, что полученное впоследствии Александром недвижимое и движимое имущество целиком и полностью происходило из наследства его матери Евдокии Степановны Чертковой (1770-1827), урожденной Тевяшовой. Её отец, Степан Иванович Тевяшов (1730-1814), последний из династии острогожских полковников, оставил в наследство единственной дочери более 200 тысяч десятин земли и около 14 тысяч душ крепостных.

   К чести Д.В. Черткова он не промотал имущество жены, как это часто случалось и продолжает случаться, когда богатство достается слишком легко, а сохранил его и умножил, передав в свою очередь по наследству своему многочисленному потомству. В 1815 году, 29 лет спустя после женитьбы, статский советник Д.В. Чертков в собственноручно написанном документе сообщал, что в Московской, Воронежской и Владимирской губерниях за ним и его детьми «числится крестьян мужеска пола 14 725 душ».  Далее он писал, что женат на дочери полковника Степана Тевяшова и имеет сыновей: «Лейб-гвардии Конного полка поручика и кавалера Александра, 26 лет; гусарского полка поручика и кавалера Николая, 21 год; Первой конноегерской дивизии бригадного адъютанта поручика и кавалера Ивана, 19 лет». 

   В своей «анкете» Д.В. Чертков ничего не сообщал о дочерях, которых у него и Евдокии Тевяшовой было три: Екатерина, Мария и Прасковья.

   Преобладающая часть земельных владений Д.В. Черткова, полученных им после женитьбы на дочери С.И. Тевяшова, находилась на юге Воронежской губернии в Богучарском, Валуйском и Острогожском уездах. Постоянным местом жительства Дмитрия Васильевича и его большой семьи был Воронеж. Дом Д.В. Черткова, где родился первенец, наречённый Александром, стоял на углу нынешних улиц Чайковского и Фридриха Энгельса. Известно, что в мае 1818 года хозяина этого дома, в то время предводителя воронежского дворянства, навестил сам император Александр I.

    Александр Чертков получил домашнее образование. В те времена оно обычно завершалось к 15-16 годам. Для такого образования специалисты не разрабатывали программ. Обучающемуся на дому подростку не нужно было держать экзамены на аттестат зрелости. Набор изучаемых дисциплин не отличался разнообразием. Основными предметами были русский язык и арифметика. Много внимания в домашнем обучении уделялось иностранным языкам, особенно французскому языку.  Кроме этого, дворянские недоросли обычно получали некоторые познания в истории, преимущественно в античной, литературе и географии. Здесь невольно вспоминаются пушкинские строки: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь…» В конечном итоге, качество домашнего образования целиком и полностью зависело от квалификации учителей. Александру Черткову в этом отношении повезло. Среди его домашних наставников оказались француз-гувернер Мортель и учитель Воронежского народного училища Гаврила Петрович Успенский. О французе сведений не сохранилось, кроме замечания, что он «достоин памяти», в отличие от его соотечественников сплошь «безнравственных авантюристов». 

    Выпускник Петербургского учительского института Успенский преподавал в Воронежском народном училище ботанику, зоологию, историю, географию и латинский язык. Позже Г.П. Успенский стал профессором Харьковского университета, в котором преподавал историю. Современники, подчеркивая незаурядные научные знания Успенского, считали его способным «возбудить в своих учениках большую любознательность и любовь к естественным наукам».

   Наверное, на формирование личности  Александра Черткова оказали положительное влияние не только названные выше учителя. Немаловажную роль в становлении и последующих увлечениях юноши имел пример его дедов: бывшего воронежского генерал-губернатора В.А. Черткова и острогожского полковника С.И. Тевяшова. Не надо также забывать, что детство и юность Александра прошли в Воронеже – городе, который тесно связан с историческими деяниями молодого Петра I.

   В юные годы, в пору, когда молодого человека охватывает желание познавать окружающий мир, нет ничего удивительного в том, что он стремится «к перемене мест». В России дворянскую молодежь прежде всего притягивал Санкт-Петербург. Однако увидеть северную столицу Александру удалось не сразу. Он отправился туда, когда ему шел двадцатый год. Провожая сына в дальний путь, заботливый отец поручил его воронежскому губернатору А.Б. Сонцову, который помог Александру определиться со службой в Петербурге. Свою службу юный Чертков начал в последний день января 1808 года в Министерстве внутренних дел в низшем чине коллегии юнкером. В то время это Министерство возглавлял князь А.Б. Куракин. А.Б. Сонцов не только помог Александру устроиться на работу, но еще и близко познакомил его со своими сыновьями, Петром и Григорием, которые служили в лейб-гвардии Конном полку и достаточно освоились с жизнью в северной столице, чтобы считать себя петербуржцами. Наверное, эта дружба с лейб-гвардейцами и послужила причиной тому, что через полтора года Александр перешёл с гражданской службы на военную. В сентябре 1809 года он был принят эстандарт-юнкером (старшим унтер-офицером) в лейб-гвардии Конный полк.

    Молодые люди из дворянского сословия всегда предпочитали военное поприще другим занятиям. Тем более в конце первого десятилетия XIX века, когда по Европе шагала, увенчанная победами, наполеоновская гвардия. В октябре 1811 года Чертков получил чин корнета – младший офицерский чин в кавалерии, в то время соответствовавший званию прапорщика.

    А свое первое боевое крещение корнет Чертков прошел только в августе 1813 года в сражении с французами при Кульмских высотах, которое для России и для её союзников завершилось победой. За участие в этом сражении Александр Чертков получил свою первую награду - орден Святой Анны 3-й степени. В октябре того же года он уже в чине поручика участвовал в сражении при Лейпциге. Это жестокое столкновение русских, австрийцев и немцев с наполеоновской армией получило название «Битвы народов». Победа антинаполеоновской коалиции досталась очень большой ценой. Потери России и её союзников составили 53600 человек, из которых 22 тысячи были русскими.

   После Лейпцигской битвы военные действия перешли на территорию Франции. Полк, в котором служил Чертков, форсировал Рейн у города Базеля 1 января 1814 года. На следующий день поручик Чертков записал в своем дневнике, что «они ночевали в Германии, обедали в Швейцарии, а ужинать пришли во Францию».

   На территории Франции русская конная гвардия больше месяца не принимала участия в боях. Похоже, император Александр I не спешил пускать ее в дело.

   В начале февраля 1814 года Наполеон снова продемонстрировал свой полководческий талант, разгромив армию, которой командовал генерал Блюхер. Конногвардейцам пришлось даже попятиться к  Лангру, но уже 13 февраля русская конница снова повернула на Париж и на подступах к французской столице приняла участие в сражении при Фершампенуазе (область Шампань). Принимавший участие в этом бою поручик Чертков после писал: «Наш полк был на левом фланге союзной армии. В пять часов вечера мы атаковали французскую батарею… и захватили пушки. Наша армия в этот день одержала решающую победу». Отличившегося в том бою А.Д. Черткова наградили Владимиром 4-й степени с бантом.

   В бою за Париж, происходившем в средине марта, конногвардейцы не участвовали. Они приводили себя в порядок, готовясь к торжественному вступлению во французскую столицу, состоявшемуся 19 марта 1814 года. Для поручика Черткова это было счастливое время. Двадцатипятилетний офицер победившей армии неплохо проводил дни в одном из крупнейших городов Европы. Но парижская весна для Александра и его сослуживцев продолжалась недолго. 21 мая лейб-гвардии Конный полк покинул Париж. Русские конногвардейцы  за четыре с лишним месяца совершили более чем трехтысячевёрстный переход по Европе, закончившийся в Санкт-Петербурге в октябре 1814 года.

   С возвращением в столицу для Александра Черткова осталась в прошлом беспокойная походная жизнь. Начались размеренные, однообразные будни гвардейского офицера, в которые некоторое оживление вносили парады и смотры, являвшиеся непременными атрибутами жизни императорского двора.

   Чертков продолжал подниматься по служебной лестнице, но этот рост нельзя назвать стремительным. В августе 1816 года он получил чин штаб-ротмистра, а еще через три года и два месяца  стал ротмистром. В полку его назначили на ответственную должность казначея, которая косвенно указывала на его порядочность. Однако ротмистр Чертков не относился  к гвардейским офицерам, блиставшим в аристократических салонах.

А. Д. Черткова больше полковых «экзерциций» интересовали книги и науки. Вслед за своим дедом Степаном Ивановичем Тевяшовым он старался собирать и систематизировать книги и рукописи русских и иностранных авторов о России. Александр в то время уже тяготился армейской службой. Для себя он давно решил: дождаться присвоения звания полковника и подать прошение об отставке. В полковники его произвели в июле 1822 года, а в сентябре уволили из армии с правом ношения мундира.

   Освободившись от армейской службы, Чертков еще около года прожил в Петербурге и в августе 1823 года отправился путешествовать по Европе. За почти двухлетнее заграничное путешествие Александр Дмитриевич посетил Австрию, Швейцарию и Италию. Во Флоренции он тесно общался с графом Дмитрием Петровичем Бутурлиным (1763-1829), который перебрался сюда с семьей в 1817 году. Это общение двух библиофилов было наполнено взаимным интересом. Дмитрий Петрович в то время собирал книги для своей новой библиотеки (его прежнее собрание книг вместе с домом сгорело в Москве в 1812 году). Чертков тоже активно искал книги для пополнения своей книжной коллекции.

   Однако, находясь за границей, Александр Дмитриевич большую часть времени проводил в обществе другого замечательного россиянина, своего ровесника, Николая Ивановича Тургенева (1789-1871). Тургенев в то время поправлял своё здоровье и жил довольно замкнуто. Чертков же был ему близок по духу, и они к взаимному удовлетворению провели немало дней  вместе.

   В одной из своих дневниковых записей Николай Тургенев отмечал, что проговорил с Чертковым «до 10 часов вечера о взяточниках в России и, возвращаясь домой, думал, что отсутствие из России имеет ту большую выгоду, что не видишь дураков и взяточников, с которыми обязан даже быть в сношениях в России».

   О своём дружественном расположении к Черткову Тургенев писал в письме к Чаадаеву. Рассказывая об их совместных посещениях флорентийских достопримечательностей, он писал: «Самое лучшее в этих походах было для меня общество Черткова, и он более остался в моей памяти, нежели Вазари… и даже великий Микель Анджело…»

   Наверное, приведенные выше высказывания позволяют считать этих двух россиян единомышленниками, и вполне допустимо, что их взгляды на внутриполитическое и экономическое положение в России во многом совпадали. Если же учесть, что Николай Иванович Тургенев был одной из ведущих фигур в обществе декабристов, то Александр Дмитриевич Чертков хоть и не относился к декабристам, но во многом был с ними согласен.

   Во время путешествия по Европе у Черткова была возможность познакомиться и с иностранными знаменитостями. Во Флоренции он подружился с ученым и писателем Себастьяном Чиампи (1769-1847). Этот высокообразованный священник был профессором Пизанского и Варшавского университетов. Его перу принадлежали несколько научных работ по древней истории Италии. Черткова особенно заинтересовала книга Чиампи о взаимоотношениях Италии с Польшей и Россией. Его уже в то время интересовал вопрос о возможности распространения в древности славян на юге Европы. После, занимаясь историей славян, Чертков высказывал предположение о родстве древних славян с этрусками и древними римлянами.

   Александр Дмитриевич во время путешествия проявлял особый интерес к итальянским древностям. Ему, интересовавшемуся историей с юных лет, невозможно было оставаться равнодушным в Риме, Неаполе, Палермо, Флоренции – в городах, представлявших собой своеобразные музеи под открытым небом. От этого заграничного путешествия у Черткова остались две больших тетради записей. В них особенно много места уделено описанию Сицилии. Свои впечатления от увиденного на острове он передал в книге «Воспоминания о Сицилии», богато иллюстрированной рисунками художника, который сопровождал дотошного российского путешественника.

   Путешествуя по Италии, Александр Дмитриевич, участник войны с Наполеоном, не мог проехать мимо острова Эльба, на котором побеждённый французский император провёл восемь месяцев перед тем, как попытался в марте 1815 года вернуть себе трон. Черткову было интересно познакомиться с двухэтажным домиком в городе Портоферрайо, в котором жил Бонапарт в дни изгнания. «…Он занимал только низ оного,- писал А.Д. Чертков, - состоящий из 5 комнат; вверху жила сестра его Паулина. Сколько должно было казаться тесно сие обиталище для него, желавшего наполнять славою своего имени целый свет, но сколь оно ни мало для бывшего императора Франции, думать надобно, что он часто вспоминал о нём на острове Св. Елены, где он был точно под караулом, а здесь весь остров, хотя небольшой, принадлежал ему, как государю оного». Чертков убедился, что островитяне сохранили добрую память о Наполеоне. «Здесь он очень любим всеми…- писал он - … и, кажется, их привязанность к памяти Наполеона весьма натуральна». На острове, который находился фактически в распоряжении опального императора, процветала торговля. Новый хозяин отменил пошлины на ввозимые и вывозимые товары. Наполеон и его окружение тратили много денег, на остров приезжало много богатых иностранцев. Жители острова даже придумали свою версию причины, якобы побудившей Наполеона вернуться во Францию, чтобы свергнуть короля Людовика XVIII. «…Он принуждён был отправиться во Францию, - говорили они, - ибо король, долженствовавший в силу Парижского трактата давать ему 7 миллионов в год, ничего не прислал в продолжении 8 месяцев, что он здесь находился; так что, издержав все деньги с ним бывшие и не получив ничего из Франции, наконец, сказал: «Итак, мне ничего более не остаётся, как самому ехать требовать от короля то, что он мне должен дать…»

   В Россию Александр Дмитриевич вернулся в мае 1825 года. После почти двухлетнего  путешествия по Европе лето он провел в слободе Ольховатке  Острогожского уезда Воронежской губернии, перешедшей к нему по наследству от отца. В имение входили помимо Ольховатки хутора Марченков, Гирлы, Неровновка, Шапошниковка. Кроме этого, Чертков получил слободу Дегтярную с хутором Ивановым в Валуйском уезде.

   По соседству с Ольховаткой в слободе Россоши в то лето вступал во владение своей частью полученного наследства брат Александра Дмитриевича - Николай, подполковник Ольвиопольского гусарского полка. Для этого он взял отпуск на четыре месяца. Младший брат Иван, которому досталось Лизиновское имение, не мог присоединиться к старшим братьям из-за занятости служебными делами, исполняя в то время должность адъютанта начальника Главного штаба его величества, генерала от инфантерии князя Волконского.

Рядом с Ольховаткой, в Марьевке, находилось имение, унаследованное сестрой А.Д. Черткова - Марией, после того, как она в 1823 году вышла замуж за барона Отто Дмитриевича Шеппинга. Барон Шеппинг  обладал хозяйственной жилкой, которая тут же дала о себе знать.  Он быстро понял, что земельные владения, которые принесла ему женитьба, находятся в зоне благоприятной для занятия овцеводством. Ради этого он прервал путешествие по Европе, оставил молодую жену в Дрездене, а сам, приобретя мериносовых овец в Саксонии, незамедлительно доставил их в Марьевку. Вспоминая Шеппинга, невольно хочется сказать: «Такую бы расторопность да современным нашим бизнесменам».

   В 1825 году Александр Чертков задержался в Ольховатке до поздней осени. Обживая новое место, он занимался межеванием отошедших к нему земель и налаживал управление имением. Вместе с тем уже в то лето он начал серьезно изучать флору и насекомых Острогожского уезда. Казалось бы, в таком удаленном от больших центров степном захолустье невероятно было встретить единомышленника по научным интересам, но такой человек нашелся. Доктор Карл Карлович Шуберт тоже увлекался естествознанием. Постоянно проживая в слободе, разместившейся у слияния Черной Калитвы и речки Ольховатки, Шуберт в летнее время собирал коллекции насекомых и отправлял их Черткову в Москву. Уже первое лето, проведенное Александром Дмитриевичем в Ольховатке, оказалось для него весьма результативным в познании местной природы. Это подтверждается его избранием в марте 1826 года почетным членом Московского общества испытателей природы. То было первое научное общество, с которого началась многолетняя научная деятельность Александра Дмитриевича. На основании собранного в окрестностях Ольховатки материала Чертков впоследствии издал на итальянском языке научное сочинение «Описание флоры Острогожского уезда».

Впечатление от первого летнего пребывания Черткова в Ольховатке можно найти в одном из его писем: «… Мои дни проходят в совершенном однообразии: все, что я делал вчера, я делаю в точности и сегодня, то есть я веду жизнь философа, который ест, пьет, спит, купается, совершает верховые прогулки…»

   К осени его философский настрой меняется. Он уже тяготится своей оторванностью от семьи, от друзей. В Россоши у брата Николая, созвавшего как-то на вечер помещиков округи, Александр не нашел подходящего товарища, с которым бы он мог постоянно поддерживать отношения. Это видно из письма, в котором он сообщал: «…Мы живем в полном неведении того, что делается в нескольких верстах от нас: Ольховатка, Россошь, Марьевка – вот наша сфера, вот наш политический мир… И наше существование здесь словно эпизод из жизни наших предков. И тот день, когда я отсюда уеду, будет самым счастливым днем в моей жизни». Его тянет в Орел, где в это время у сестры Екатерины и ее мужа Петра Александровича Сонцова собрались сестра Мария с мужем и брат Николай, у которого отпуск окончился, но он продлил его по болезни. Сонцов в то время занимал пост Орловского гражданского губернатора.

   Александра Черткова задержали в Ольховатке дела по завершению межевания земель его имения.  Да и после, когда  он освободился, вместо того, чтобы сразу ехать в Орел, ему пришлось ещё заезжать в Воронеж, который в осеннюю распутицу показался ему «особенно грязным». И уже в Орле Чертков узнал от зятя-губернатора о выступлении декабристов 14 декабря 1825 года на Сенатской площади в Санкт-Петербурге.

   Лето следующего года Александр Дмитриевич, как и предыдущее, провёл в Ольховатке. Он продолжал заниматься межеванием своих земель и с большим интересом вместе с К.К. Шубертом изучал местную флору и населяющих её насекомых. В сентябре хозяйственные дела заставили его оставить прежние занятия. Это было вызвано необходимостью завершить проект нового дома, который Чертков решил построить в Ольховатке.

   В 1827 году А.Д. Чертков не смог поехать в Ольховатку. Угроза войны с Турцией, давним противником России, побудила его снова вернуться в армию. В июне он определился в гусарский полк эрцгерцога Фердинанда, ранее именовавшийся Изюмским полком. Местом новой службы стал город Ливны.

   Начало 1828 года полковник Чертков встречал в Москве. Сюда он приехал вместе с М.Д. Бутурлиным. Друзья остановились на разных квартирах: Бутурлин – у своих родственников Чернышёвых, а Чертков - у отца. Граф Григорий Иванович Чернышёв (1762-1831)  был многодетным отцом. Его жена Елизавета Петровна (1773-1828) родила ему сына и шестерых дочерей. Не удивительно, что дом графа Чернышёва привлекал засидевшихся в женихах холостяков. Само собой разумеется, что М.Д. Бутурлин поспешил представить своего друга этому семейству. Александру Черткову сразу понравилась Елизавета Григорьевна. Их отношения развивались стремительно – познакомились в январе 1828 года, а уже в феврале состоялась помолвка. Жениху в это время шёл 39-й год, а невесте было почти 23.

Александр Дмитриевич познакомился с Чернышёвыми, когда они переживали тяжёлые времена. Мать невесты тяжело болела. Она слегла после того, как в декабре 1825 года в родовом имении Тагино Орловской губернии на её глазах арестовали сначала зятя Никиту Михайловича Муравьёва, а потом сына - ротмистра кавалергардского полка Захара Чернышёва. Дочь Александрина, оставив на свекровь троих малолетних детей, последовала за мужем в Сибирь.

   Графиня Чернышёва умерла через несколько дней после помолвки своей дочери Елизаветы с Александром Чертковым. Несмотря на предчувствие близкой кончины, Елизавета Петровна настаивала, чтобы из-за её смерти свадьбу не откладывали.

       В мае 1828 года, когда Александр Дмитриевич венчался с Елизаветой Григорьевной, Турция объявила войну России.                                                                            

В июне молодожёны отправились в Ольховатку, но обживать новый дом  им пришлось недолго. Чертков вынужден был вернуться в полк. Командование поручило ему закупить лошадей для резервных эскадронов. Вскоре 2-я гусарская дивизия, в которую входил полк эрцгерцога Фердинанда, выступила в поход на Балканы.

       Полковнику Черткову поручено было командовать резервными эскадронами полка, однако он не отсиживался в тылу, а в октябре дважды участвовал с вверенными ему эскадронами в отражении вылазок турок из осаждённой крепости. Правда, участвовать в боях с осаждённым врагом Александру Дмитриевичу пришлось непродолжительное время. Его полк понёс большие потери, причём больше от местной лихорадки, чем от боевых действий.

       В ноябре Черткова направили в Бердичев для формирования двух резервных эскадронов. Вскоре ему удалось получить отпуск на 28 дней, позволивший ему накануне Нового, 1829 года, повидаться с молодой женой. Елизавета Григорьевна больше не захотела расставаться с мужем, и в январе, когда закончился отпуск Александра Дмитриевича, они вместе отправились в Умань, к новому месту расположения полка. Здесь в марте полковник Чертков в сорок лет впервые становится отцом. Новорожденную в честь матери назвали Елизаветой.

         В Умани Чертковы оставались недолго. После увольнения из армии, которое произошло в августе 1829 года, Александр Дмитриевич вместе с женой и дочерью провели осень в Ольховатке. Оттуда на зиму они перебрались в Москву. Почти два года им пришлось жить на съёмной квартире, пока в августе 1831 года Чертков не купил на Мясницкой улице большой каменный дом с двумя флигелями, куда он и переехал с семьёй в конце ноября. Этому особняку в то время было около полутора веков, и у него уже была большая история. Вначале этот дом принадлежал одному из Касимовских царевичей, бездетному потомку ханов Золотой Орды, именовавшемуся Иваном Васильевичем. С 1742 года в этом доме жил московский губернатор Н.П. Салтыков, а потом его наследники. Во время пожара 1812 года это монументальное сооружение не пострадало. Дом на улице Мясницкой стоит и сейчас, представляя собой один из замечательных архитектурных памятников российской столицы.

       Ещё до переезда в новый дом в семье Чертковых произошло прибавление – родилась вторая дочь Софья. В 1832 году поездку на берега Чёрной Калитвы пришлось отложить. Елизавета Григорьевна опять ждала ребёнка. И к большой радости отца в ноябре она родила сына, которого в честь деда по материнской линии назвали Григорием.

        Летом 1833 года Чертковы приехали в Ольховатку с тремя детьми в сопровождении воспитателей, няни и многочисленной прислуги. Ранней весной 1834 года у Александра Дмитриевича и Елизаветы Григорьевны родилась дочь Александра, на которой прибавление членов в семействе Чертковых завершилось. Это было связано с ухудшением здоровья Елизаветы Григорьевны. С того года летние семейные выезды в Ольховатское имение прекратились.

        В 1833 году Чертков избирается действительным членом Императорского Московского общества сельского хозяйства. При этом Александр Дмитриевич не только присутствует на заседаниях общества, но и непосредственно в  своем имении осуществляет разработанную обществом программу по улучшению овцеводства. Эта отрасль животноводства в те годы быстро развивалась в имениях братьев Чертковых. В овчарнях Александра Дмитриевича  содержалось около 800 породистых и более 500 простых овец. У владельца Россоши Николая Черткова породистых овец было приблизительно столько же, но простых овец в его имении насчитывалось в шесть раз больше, чем у старшего брата. У самого младшего из братьев Чертковых, Ивана Дмитриевича, в овчарнях села Михайловки, которая тогда относилась к Богучарскому уезду, количество овец приближалось к 2000 голов. В последующие годы разведение овец в имениях помещиков Чертковых получило ещё большее развитие. При этом младший из них в этом деле опередил старших. Иван Дмитриевич уже не только разводил овец, но и вступил в акционерное общество, владевшее фабрикой по переработке шерсти в подмосковном селе Перово. Шерсть из воронежских имений Чертковых пользовалась спросом на ярмарках в Москве, Харькове и знаменитой Нижегородской ярмарке. Скупщики шерсти считали, что шерсть с овец, выращенных на пастбищах, разбросанных по берегам Чёрной Калитвы и её притоков, обладает особым качеством.

       Александру Дмитриевичу из-за своей увлечённости научными занятиями и разносторонней общественной деятельностью нелегко было одновременно успешно заниматься хозяйством в своем имении.   Вместе с тем он не оставался равнодушным к судьбе обездоленных людей, что тоже отнимало у него немало времени. При его участии в 1833 году было открыто работное заведение для 400 бездомных жителей Москвы, и он сам же в течение шести лет руководил этим заведением.

          Неутомимая деятельность и бескорыстное стремление А.Д. Черткова приносить пользу обществу быстро оценили современники. 22 октября 1835 года он был избран московским уездным предводителем дворянства. Занятость общественными делами не мешала Александру Дмитриевичу продолжать свои научные занятия. Находясь в постоянном поиске, он пополняет свою библиотеку, собирает русские древности и монеты для того, чтобы их изучить и классифицировать. В 1834 году выходит в свет его «Описание древних русских монет» с таблицами, положившее начало российской научной нумизматике. За этот труд Александр Дмитриевич получил от Российской Академии Наук полную Демидовскую премию, которую лауреат передал в распоряжение академии для напечатания Остромирова Евангелия.

       В 1835-1836 годах Чертков издает в двух частях с красочным атласом «Воспоминания о  Сицилии». Подтверждением признания его научных работ было избрание в 1836 году Черткова вице–президентом Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете. Это общество было учреждено в 1804 году для учёта и издания древних летописей. Александр Дмитриевич не прекращает заниматься исследовательской работой, выступает с научными статьями в московских журналах. В кругах учёных-историков его признание растёт. Вскоре ещё и Одесское общество истории и древностей избирает А.Д.Черткова своим действительным членом. А в последний день 1842 года его удостаивают чести быть избранным членом Императорской Академии Наук.

        Одновременно с научной известностью растёт авторитет и влияние Александра Дмитриевича в общественной жизни   Москвы. В 1844 году его полномочия предводителя дворянства с уездного уровня поднимаются на губернскую высоту. Должность предводителя дворянства Московской губернии А.Д. Чертков бессменно исполнял до 1856 года. В эти годы он активно работал в комиссии, созданной для построения в Москве храма Христа Спасителя. Русское археологическое общество в октябре 1847 года избрало Александра Дмитриевича своим почётным членом, а с 1849 по 1857 год он ещё и президент Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете. Примечательно, что заседания этого общества по большей части происходили в доме Черткова на Мясницкой улице. Широкие научные интересы, многогранная общественная деятельность хозяина превратила этот дом в культурный центр Москвы. Здесь собирались известные учёные, писатели, поэты, артисты. В стенах этого замечательного особняка бывали А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, В.А. Жуковский, М.Н. Загоскин, Ф.И. Глинка, М.С. Щепкин. Из этого списка российских знаменитостей, пожалуй, чаще других посещал дом Александра Дмитриевича Николай Васильевич Гоголь. Был случай, когда писатель под крышей этого дома скрывался от почитателей своего таланта. Это произошло во время первого представления «Ревизора». На спектакле он находился в ложе вместе с Чертковыми. Когда в антракте публика стала вызывать автора, смутившийся Гоголь быстро покинул ложу и ушёл из театра. Вернувшиеся домой после премьеры спектакля Чертковы, к великому своему удивлению, обнаружили Николая Васильевича у себя в гостиной, спящим на диване.                                                                

    Обычно избегавший публичных выступлений Н.В. Гоголь не стеснялся читать свои произведения в доме А.Д. Черткова. Вспоминая об одном из таких чтений, старшая дочь Черткова, Елизавета Александровна, писала: «…Вводимые им лица говорили словно живые, и он лицедействовал, как чудесный актёр на сцене». Особенно у Гоголя были дружественные отношения с Елизаветой Григорьевной Чертковой. Они изредка переписывались. Николай Васильевич близко познакомил с семьёй Чертковых свою маму, Марию Ивановну, и сестёр - Анну, Елизавету, Марию и Ольгу. Известно, что мать Гоголя с дочерьми гостила у Чертковых в Ольховатке.

   Несмотря на большую занятость  общественной и научной работой, Чертков находил время заботиться об улучшении хозяйства своего имения. При нем в Ольховатке был построен один из первых в Воронежской губернии свеклосахарный завод.

   Появление завода способствовало увеличению посевов сахарной свеклы в помещичьих хозяйствах и у крестьян округи. На начальной стадии работы завода большая часть сырья поступала с полей имения самого Черткова. В 1840 году у ольховатского помещика под сахарной свеклой было занято около 400 гектар посевной площади. Для многих крестьян Ольховатки и ближайших сел стало выгодно выращивать сахарную свеклу. Урожай её частично шел на уплату помещичьего оброка, а частично на продажу тому же помещику.

   Сахарное производство способствовало развитию животноводства и в хозяйстве Черткова, и в крестьянских хозяйствах. Свекольная ботва и жом (отходы, остающиеся после отжима сока свеклы) представляли собой хороший корм для скота.

Александр Дмитриевич построил для своего завода добротное кирпичное здание. Сок из свеклы выдавливался на 15 гидравлических прессах. Из полученного сока выпаривался сахар в металлических котлах. На заводе было занято 10 мастеров и 400 рабочих. В середине XIX столетия по объему производства продукции он считался самым крупным в Воронежской губернии.

   В Шапошниковке Александр Дмитриевич построил паровую мельницу, на которой, используя американскую технологию, зерно превращали в манную крупу и муку высшего сорта. Здесь же работала маслобойня и валяли сукно.

Чертков проявлял заботу и о распространении грамотности среди жителей слободы Ольховатки. Он открыл в слободе школу, в которой обучалось 76 мальчиков и 8 девочек. По современным нормам это, конечно же, совсем немного, учитывая, что в 1858 году, по данным 10-й ревизии, в Ольховатке поживало 7759 человек населения. Но, давая оценку образовательным программам Черткова, нужно иметь в виду, что на всю Воронежскую губернию тогда было всего 7 частных сельских школ. Причем из них тому же Черткову принадлежала еще одна школа, открытая им в Россоши после 1852 года, когда после смерти брата Николая к нему перешла эта слобода.

   Александр Дмитриевич поощрял у своих крестьян стремление к предпринимательской деятельности. Наглядным примером такого отношения к своим подданным является судьба деда Антона Павловича Чехова, Егора Михайловича (1798-1879), который был крепостным Черткова и работал на Ольховатском сахарном заводе. Знания, полученные в слободской школе, и природные способности позволили вскоре ему выдвинуться в приказчики. Хозяин довольно быстро разглядел в нем склонность вести коммерческие дела и начал поручать своему подданному продажу скота, откармливаемого на отходах сахарного производства. В те времена через Ольховатку проходил довольно оживлённый гужевой тракт, соединявший Воронеж с Ростовом. У Егора Михайловича появляется возможность бывать на ярмарках Воронежа, Ростова и других городов. Там он продавал не только хозяйских, но и своих бычков. Основную выручку Чехов отдавал хозяину, а небольшую её часть оставлял себе. Заработанные деньги Егор Михайлович не транжирил, а упорно собирал, поставив перед собой цель: выкупить на волю за эти деньги себя, жену и четверых детей, что ему удалось сделать в 1841 году. Из воспоминаний брата Антона Павловича Чехова, Михаила, известно, что при выкупе у Егора Михайловича не хватило денег заплатить за дочь Александру. Он стал просить помещика не продавать дочь, «подождать, пока у него будут деньги, и он сможет выкупить её. Чертков подумал, махнул рукой и сказал: « Так и быть, бери её в придачу…»

   В ноябре 1852 года умер брат Александра Дмитриевича, Николай, которому принадлежала Россошь. Судьбу наследства брата решал Александр Дмитриевич вместе с младшим братом Иваном Дмитриевичем. Они прежде всего выполнили последнюю просьбу умершего - отпустили на волю 155 человек дворовых крепостных. Россошанское имение Николая разделили поровну. Александру Дмитриевичу досталась северная часть Россоши, в которой тогда проживало 2448 человек, с хуторами Подгорным, Осаульским и Новопостоялым.

    Участвуя в разделе имения брата, А.Д. Чертков не желал, чтобы принадлежавшее ему имение после его смерти постигла та же участь. Не желая дробить владение, он в конце жизни обратился к властям с просьбой, о которой 13 декабря 1856 года воронежский вице-губернатор сообщил губернскому предводителю дворянства П.П. Войкову в официальном письме: «Помещик Воронежской губернии тайный советник Александр Дмитриевич Чертков, желая в родовом имении его, состоящем Острогожского уезда в слободах Ольховатке и Россоши, в которых числится 8780 мужского пола душ, установить на правах майоратских имений, порядок перехода онаго в нисходящем от него потомстве к старшему в роде».

   После смерти Александра Дмитриевича Черткова, последовавшей в 1858 году имение перешло к его единственному сыну Григорию Александровичу (1832-1900).

   Ещё при жизни А.Д. Черткова беспокоила судьба его книжного собрания, которое он ценил, пожалуй, не меньше, а, может быть, и больше своих земельных владений. «Принадлежащее мне собрание книг и рукописей содержит в себе более трёхсот редких рукописей и 30 тысяч томов на разных языках, собранных с исключительной целью изучения России во всех отношениях и подробностях… Пока я жив, судьба его обеспечена: но подобного рода собрание, кажется мне, не должно оставаться в руках частных лиц, и я желал бы вполне сделать его достоянием общественности…»

   Григорий Александрович выполнил волю отца. В 1863 году во флигеле чертковского дома на улице Мясницкой была открыта первая бесплатная частная библиотека в России. Два просторных читальных зала были открыты для работы всем желающим. Руководил библиотекой известный в стране историк П.И. Бартеньев.

   Спустя восемь лет, в 1871 году, сын Александра Дмитриевича подарил отцовскую библиотеку Москве. При этом дарителем было поставлено условие: библиотека навсегда останется неделимой и за ней сохранится имя «Городской Чертковской». Вскоре замечательное собрание книг А.Д. Черткова было дополнено коллекцией книг о России, изданных на иностранных языках («Rossica»), которую подарил Москве зять Александра Дмитриевича, князь А.Н. Голицын. До 1887 года это ценнейшее собрание книг для изучающих историю России находилось на хранении в Румянцевском музее, а  с основанием Исторического музея перешла в его собственность. С 1938 года книги Черткова и Голицына стали основным вкладом в фонд вновь созданной Государственной публичной исторической библиотеки. Это общероссийское книжное учреждение официально ведёт отсчет времени своего существования с 1863 года. В этом году историческая библиотека отметила своё 150-летие. Было бы в высшей степени справедливо присвоить библиотеке имя Александра Дмитриевича Черткова.