Без любви, без счастья

                                                                      По миру скитаюсь:

                                                                      Разойдусь с бедою,

                                                                      С горем повстречаюсь!

                                                                                                          Алексей Кольцов

Одну из самых любимых народных песен «Что шумишь, качаясь, тонкая рябина…» поют на Руси уже полтора века. Давным давно считают слова этой песни народными, а между тем у них есть автор – Иван Суриков, поэт удивительно сложной жизненной и творческой судьбы. Редко кому из русских поэтов пришлось преодолевать столько житейских невзгод, препятствий, столько выпало их на долю самородка из ярославских крепостных крестьян, бывшего, по собственному признанию «с ранних лет рабом нужды».

Преодолевая жизненные невзгоды Иван Суриков совершил творческий подвиг, став народным поэтом России, чьи стихи и песни звучали и в бурлацкой артели, и на гимназических и студенческих вечерах, пели их на ярмарках слепые музыканты, входили они в школьные хрестоматии. А сколько поколений детей заучивали незабываемые строки:

Вот моя деревня,

Вот мой дом родной,

Вот качусь я в санках

По горе крутой,

Вот свернули санки,

И я на бок – хлоп!

Кубарем качуся

Под гору, в сугроб…

В простых, незатейливых, на первый взгляд, строках воскресает чудесный мир детства. В этом стихотворении все слилось: любовь к родным местам, природе, народному творчеству и объединилось в сознании каждого понятием – Родина. Суриков стал подлинным  выразителем народных дум и чаяний, недаром А.М. Горький писал, что «из среды народа выходили Ломоносовы, Кольцовы, Никитины, Суриковы».

Выходцы из народных глубин своей одаренностью, талантом показывали, сколь велик творческий потенциал русского народа, как сильна его тяга к созидательной культуре. Но их путь к искусству, литературе был труден, а подчас и трагичен.

Иван Захарович Суриков родился 6 апреля 1841 года в небольшой, имевшей по переписке всего «11 дворов и 55 душ мужского пола» деревушке Новоселово, Углического уезда» Ярославской губернии. Детские годы, самые счастливые в его жизни будущий поэт провел на лоне природы. Спустя много лет он напишет с грустью: «Детства прошлого картины! Только вы светлы: выступаете вы ярко из сердечной мглы».

Навсегда в его сердце сохранилась любовь к широким деревенским просторам, к неяркой, но трогательной красоте среднерусской природы. Многие приметы деревенского детства – катание с гор на санках, бабушкины сказки зимними вечерами, поездки летом в ночное, рыбная ловля на рассвете –  станут не только воспоминаньями, но и фактом творческой биографии, вдохновив поэта на создание прекрасных детских стихотворений. Популярность их со временем оказалась столь велика, что многие сочинения были включены в своеобразную антологию дореволюционной детской поэзии – сборник «Стихотворения  Н. Некрасова, И. Никитина, И. Сурикова», напечатанный в 1910 году в серии «Библиотека наших детей» и «допущенный министерством народного просвещения для ученических библиотек городских и двухклассных сельских училищ». Правда, это уже из области посмертной славы.

При жизни его ждала борьба не за место на литературном олимпе, а за кусок хлеба, в прямом смысле слова. И это не могло не отразиться на творчестве. Современная поэту критика называла Ивана Сурикова «певцом тоски и горя».

Отчего ж так больно

Скорбь сжимает грудь?..

Боже мой! От горя

Дай мне отдохнуть!

Жизнь не приготовила Сурикову ни гимназий, ни университетов, не пришлось ему ходить даже в церковноприходскую школу. Девяти лет Ивана отец привозит в Москву, чтобы он помогал ему в работе в овощном погребе. Для будущего поэта начинается тяжелая жизнь в среде городской бедноты. В десятилетнем возрасте он обучается грамоте у соседок – сестер Финогеновых и с той поры всем, чего достиг, он обязан своему упорному самообразованию и настойчивой тяге к знаниям. Со временем Захар Андреанович со временем  становится самостоятельным хозяином овощной лавки. А сыну-подростку приходится читать урывками, и все же у Ивана рано проявляется литературный интерес. Уже  первое знакомство с поэзией, а оно состояло из чтения басен Дмитриева, романов Мерзлякова, а позднее и сочинений Пушкина, Кольцова, Некрасова, Никитина, вызвало у юноши внутреннюю потребность сочинять самому. Жизнь его протекала в двух измерениях: житейской прозы с ее ежедневной поденщиной, мелкими торгашескими расчетами – и творческого горения с его стремлением к добру и красоте. Иван урывками занимается самообразованием  и пишет стихи. Чувствуя их несовершенство, часто рвет написанное, но поэтическая страсть заставляет его вновь браться за перо. Литература становится для Сурикова формой духовного существования, не писать он уже не может.

Впервые напечататься Ивану помог счастливый случай. Одна из его знакомых, М. Лобникова, дочь домовладельца, у которого Суриковы арендовали помещение для лавки, узнав про литературные занятия Ивана, устраивает ему встречу с признанным литературным авторитетом того времени поэтом А.Н. Плещеевым, принявшим живое участие в судьбе одаренного юноши. «У вас, Иван Захарович, много задушевности, правды и чувства – важные черты в поэзии, - работайте смело. Талант есть, голубчик… По местам, правда, встречаются шероховатости, неточности… Не велика беда… Талант ваш окрепнет… Работайте без смущения».

Поддержанный Плещеевым, Иван Суриков дебютирует в 1862 году в московской прессе, а с 1864 года регулярно также и в петербургских еженедельниках «Развлечение», «Воскресный досуг» и др. Конечно, уровень этих массовых журналов был невысок, но сотрудничество в них способствовало творческому росту поэта. Он смело развивает песенные и фольклорные традиции, пишет по мотивам русских и украинских народных песен. В свою очередь и его произведения расходятся по России в виде новых народных песен, проникнутых щемящей тоской или просветленной грустью: «Как простор степной широк – велик; // как в степи глухой умирал ямщик»; «Что удалый молодец, // опустил ты буйную //

и сидишь за чаркою // с невеселой думою?»

Чтобы писать с такой  задушевностью и трогательностью, нужно было самому много выстрадать. Под пером Сурикова правда житейского наблюдения становилась правдой художественного общения:

Не твои ли это слезы

На пиру текут?

Не твои ли это песни

Грустью сердце жгут?

И звучит в тех песнях горе,

Горе и тоска…

Эх ты, доля, эх ты, доля,

Доля бедняка!

Известный народник Г. Деев-Хомяковский назвал песни Ивана Сурикова «коллективными песнями», настолько глубоко и органично выражали они народную психологию, настолько отчетливо звучал в них трагический голос всех обездоленных.

Но в литературных кругах того времени искренние и задушевные стихи  его успеха не имели. В силу господствующих предрассудков, выдвинуться сочинителю из народа было весьма трудно. Одни критики замалчивали «мужицкую» поэзию самоучки, другие – считали Ивана Сурикова эпигоном А.Кольцова и И.Никитина. По-настоящему признали его, да и то – с оговорками, только через десятилетие, незадолго до смерти. А пока за свой литературный труд он получал крохотные гонорары и продолжал бедствовать.

Все убито во мне суетой и нуждой,

Все закидано грязью столицы,

В книге жизни моей нет теперь ни одной

Освежающей жизни страницы…

Начало творческого пути Ивана Сурикова совпало с жизненными невзгодами. Отец поэта разорился, запил, его отправили в деревню. Пришлось работать приказчиком у дяди-самодура. Некоторое облегчение наступило, когда ему вместе с вернувшимся в Москву отцом удалось снять небольшое помещение и открыть торговлю старым железом и углем. К этому времени, в 1860 году, Иван женился на доброй и скромной девушке-сиротке Марусе Ермаковой, ставшей для поэта на всю жизнь любящей и заботливой спутницей. А беды  продолжали его преследовать: умирает любимая мать, отец женится на сумасбродной женщине из раскольниц. Совместная жизнь не заладилась, и молодые уходят из дома.

Начинается еще более трудное кочевье, и Суриков часто оказывается без работы и крова. Лишения и моральные страдания оказываются настолько тяжелыми, что однажды в отчаянии он был готов утопиться в Москве-реке. Спаясь от нищеты,  распродает остатки вещей, за бесценок продал любимые, годами подбираемые книги. И, не видя впереди просвета, измученный и надломленный борьбой, он принимается пить, беспробудно, погружаясь все больше и больше в обстановку кабаков и трактиров.

Очень легко могло случиться, что И. Суриков совсем ушел бы «на дно», если бы не его страстное желание творить, писать, упорное стремление стать поэтом и заботливая поддержка любящей жены. Он возвращается в угольную лавку, к отцу, от которого к тому времени, предварительно обобрав, ушла новая жена.

С этой поры продажа древесного угля и железного лома становится пожизненной профессией Ивана Захаровича Сурикова. Не возможно без душевной боли читать горестные признания поэта: «Отец убивает во мне энергию к литературному труду»; «Столько я вынес от него горя, это ведомо Богу одному!»  В стихах этого периода слышен «крик души» поэта:

Не проси от меня

Светлых песен любви;

Грустны песни мои,

Как осенние дни.

И все же нельзя считать Сурикова только певцом «нужды и горя». В его поэзии есть и проникновенная лирика – стихи о красоте родной природы. В редкие минуты душевного покоя рождались нежные, чуть размытые, словно акварель, строки:

Ночь тиха, сад объят полутьмою,

Дремлют липы над сонным прудом;

Воздух дышит цветущей весною:

Мы сидим пред открытым окном.

Музыкальными описаниями природы, любовью к сельской жизни, к крестьянскому труду («Косари», «Слеза косаря» и др.) Иван Суриков близок  к поэзии Кольцова. Вслед за ним Суриков развивает и фольклорные традиции, отступая при этом от романтической манеры своего предшественника. Тяготение к более реалистическому и критическому изображению российской действительности позволили Сурикову создать картины народной нищеты, до той поры не виданные в русской поэзии:

В работе выбившись из сил,

Не мог от холода заснуть, я -

Суровый ветер шевелил

На теле ветхие лоскутья.

Критически направленная поэзия его не раз становилась объектом цензурных нападок. Показательна судьба стихотворения «Жалобы бедняков», которое при жизни автора трижды запрещалось цензурой. Тяжелая и вредная работа в угольной лавке отца, плохое питание сказываются на здоровье поэта. С 1873 года он начинает серьезно хворать –  обнаруживаются все признаки чахотки. Надо лечиться, но для  этого нужны деньги, а их у поэта никогда не было.

А тем временем известность Ивана Сурикова растет. Его стихи печатают уже солидные толстые журналы – «Вестник Европы», «Дело». Песни, сложенные им еще в молодости, прочно входят в песенный обиход народа. В эти годы он становится организатором литературных сил из народа. Вокруг Сурикова складывается объединение писателей-самоучек, начало которому положил коллективный сборник «Рассвет» (1872), подготовленный по его инициативе. Уже после смерти поэта оно получит название «Суриковского литературно-музыкального кружка».

Лирика его обретает философичность. В 1875 году, после выхода второго стихотворного сборника, Ивана Сурикова по предложению известного издателя Ф. Миллера и выдающегося филолога Ф. Буслаева, поддержанного Л. Толстым, единогласно избирают действительным членом Общества любителей русской словесности.

Суриков в рассвете творческих сил и обращается к новой и трудной для него исторической тематике. На материале русской и европейской истории он создает ряд былин и поэм: «Богатырская жена», «Василько», «Садко», «Казнь Стеньки Разина», «Канут Великий». Эти произведения в значительной степени расширяют представление о его творческих возможностях. В них видно стремление автора к эпическому мышлению, умение создать яркий драматический образ исторической личности, а также яркая связь его поэзии с фольклором. На основе былины «Садко» композитор А. Римский-Корсаков сочиняет одноименную оперу.

Лирико-эпические произведения поэта покоряют, прежде всего, любовью автора к родной земле, преклонением перед героическими фигурами отечественной истории. Создавая балладу о Стеньке Разине, Суриков, возможно, вспоминал пушкинское утверждение о том, что Разин – самый романтический герой русской истории. С гордо поднятой головой всходит на царскую плаху народный борец за справедливость, казацкий атаман – Степан Тимофеевич. И в последних словах побежденного вождя чувствуется кровная связь с родиной:

Ой, ты, Дон ли мой любимый!

Волга – матушка река!

Помяните добрым словом

Атамана казака!

Поэзия Ивана Сурикова настолько органично вбирает в себя дух изображаемой эпохи, внутренних переживаний, что при оценке его творчества вспоминаются слова А. Хомякова: «…художник не творит собственной силой, духовная сила народа творит в художнике».

Расширяя привычный круг тем, Суриков занимается стихотворным переложением сказок Андерсена, переводит польских поэтов Мицкевича и Одынца. В свое время знаток и собиратель поэтических сборников профессор И. Розанов обратил внимание на то, что «диапазон его тем и его жанров шире, чем у его предшественников Кольцова и Никитина».

После выхода второго сборника ширится и общественное воздействие поэзии Сурикова. Отклики появляются в различных газетах и журналах по всей стране: в «Ниве», «Неделе», «Голосе», «Киевском вестнике» и многих других. Подобно герою Андерсена «гадкий утенок» из угольной лавки превратился в прекрасного  лебедя русской поэзии. Но его песня была короткой: «болезнь века» – чахотка подтачивала силы поэта. Только в 1877 году, когда известный книгоиздатель К. Солдатенков выпустил третье, дополненное, последнее из прижизненных изданий собрание стихотворений Ивана Сурикова, он получил достаточный гонорар и смог поехать лечиться  на кумыс. Вернувшись в Москву, Суриков пытается создать свой журнал, но эти попытки закончились неудачей.

В 1879 году случился новый сильный приступ болезни. Сказывалось то, что Суриков продолжал торговать углем. Жена отвезла его в Крым – материальную помощь оказал Литературный Фонд. Но никакое лечение уже не могло спасти его. В мае 1880 года Иван Захарович Суриков скончался.

Будучи человеком большой скромности, он не был склонен к высокой самооценке, но, тем не менее, ставил перед собой высокие задачи служения искусством своему народу. Песни Ивана Сурикова и сегодня любимы, их часто и охотно поют. О нем можно сказать его же строками из  стихотворения, посвященного А. Кольцову:

Упорно бился он с судьбой,

И песню пел в час тяжкой муки.

И воплощал он в песне той

Все строки сердца, боли звуки…

И умер он, тоской томим,

В неволе, плача о свободе,

Но песня, созданная им,

Жива и носится в народе.