Игорь ЛУКЬЯНОВ. Дорога луговая.
* * *
Он жил,
Не оглядываясь,
Не таясь,
Как Богом
Назначено жить
Поэту.
И щедро
Разбрасывал жемчуг
В грязь,
Противясь
Евангельскому Завету.
Тот жемчуг затаптывали.
Но и при том
Всё же верилось:
Кто-то нагнётся,
Склонится
К одной из жемчужин
Печальным лицом…
Топтали-то в целом
Весёлые лица…
Она
Вот закинет мне руки на плечи.
Вот прикроет в истоме глаза.
Будут, нет ли ещё наши встречи –
Отпущу я свои тормоза.
И ее всем собой заберу я…
Но не сгинет во мне маета,
Что как сетью волну золотую,
Всю ее – не забрать никогда.
* * *
Жизнь порою – такая отрава.
Но постой,
вот маэстро придёт.
Всё, что было
мёртво и коряво,
У него зазвучит, запоёт.
Это всё ты увидишь, услышишь
В тихом снеге
И в буйстве ветвей.
Ты поверь
в эти глупые вирши,
Как последней надежде своей …
Поэт
Был бывший уголовник тих и вежлив.
Поклонник поэтической строки,
Он приносил то часто, то пореже
Своих стихов тетрадные листки.
Перемолов немало лет по зонам,
С есенинской душевностью почти
Писал он без блатного лексикона
О всем, что удалось в себе спасти.
Средь пьяных драк, средь зверских поножовщин Физических и нравственных калек
Он сохранил святую обнаженность,
Без коей человек - не человек.
Без коей не почувствуешь дорогу,
Как Родину, сквозь русский лунный свет.
Рецидивист. Старик. Поэт Серега
Пусть не Есенин - все равно поэт...
* * *
Когда мне плохо, я читаю Гоголя.
В нем, как нигде, России колорит.
В нем, как нигде, божественно-убогая -
Божественно-великая летит.
С кувшинным рылом, со свиньею в луже,
С украденной шинелью, в жизнь ценой...
Деревнею сереющей простуженно,
С ее тоскою, вздохом и слезой.
* * *
Век прагматичный наш
Скорее зол, чем ясен.
И чужд ему Челкаш.
И чужд ему Герасим.
Скудеет белый свет.
Наглеют человеки.
Где сердце? Сердца нет.
Осталось в прошлом веке…
* * *
На улице, где вихри вили пыль
И уносились, как шпана, за угол,
Увидел он старуху Изергиль,
Костлявую и чёрную, как уголь,
И резко душу дёрнуло до дна
На первый взгляд банальнейшею драмой…
Он знал её в иные времена,
Когда она была Прекрасной Дамой…
* * *
Дороги сплошь в автомобилях личных
А вдоль вовсю – вино и шашлыки.
И всё слабее средь дымков шашлычных
Отчизны сиротливые дымки.
Жрёт всё святое потребленья Молох.
Дымки отчизны накрывает мрак.
И кто их вспомнит – разве что филолог
Да с ним поэт, что тот ещё дурак.
* * *
Не вдаваясь в размах или узость
Давних чувств, что остались в годах,
Вспомнил старый дурак свою юность –
Дух весны на девичьих губах.
И разгульных друзей хороших.
И тревожную, тихую мать.
Всё проходит – нет истины горше.
Чтобы жить, надо зубы сжимать.
* * *
Хотим ли – не хотим
Проходим мимо мы,
Но остаётся внутренняя связь.
Дорога луговая ископытена.
Разбитый вяз, пустая коновязь.
Бугор осенним полднем
чуть пригретый.
И будто не увижу никогда,
Гляжу туда, где раньше было лето.
И зеленели вётлы вдоль пруда.