(Фильм Карена Шахназарова «Белый тигр» и современность)

В прошлом году, как только картина Карена Шахназарова «Белый тигр» вышла на экраны, писатель-фантаст, сценарист и кинокритик Юрий Бурносов откликнулся на нее рецензией. В ней анализируются американские литературные корни источника сценария картины – книги Ильи Бояшова «Танкист, или Белый тигр».

Восходят они к роману Германа Мелвилла «Моби Дик, или Белый кит». Об этом очень прозрачно свидетельствуют сами названия данных произведений. Сходство канвы, фабулы, многих сюжетных линий и смысловых деталей тоже вполне очевидно. Мелвилл рассказывает о персонаже с библейским именем – капитане Ахаве, преследующем в океанских просторах своего «личного врага» и антагониста – гигантского белого кита мистической, непостижимой природы. А в книге Бояшова и ленте Шахназарова танкист Иван Найдёнов, или же Ваня Смерть, на полях сражений Великой Отечественной ищет ещё более загадочную и непостижимую машину противника по имени «Белый Тигр».

Но шахназаровская лента кинокритиком так и не была понята. Этот фильм, конечно же, не о людях, но и не о танках. Танки, и люди – только антураж и «массовка», в лучшем случае – персонажи второго-третьего плана: частные мазки и красочное обрамление общей эпической и метафизической картины, которая показана зрителю.

В самом деле: с русской стороны герой – не человек, хотя, по необходимости, и выступает в человечьем обличье. Найдёнов как минимум – идеальный русский солдат из танковых частей архистратига Михаила. Или, скорее, «ангел», который заменил собой человека в телесном псевдоморфозе – «служилый» ангел из небольших чинов Небесного воинства. Может быть, танкист станет им после того, как умрёт физически. Немецкий же «герой» – не танк вовсе: это Терминатор из Зазеркалья, демон-«аристократ» в панцире боевой машины, «Дикий охотник» сумрачных легенд «фатерлянда».

Найденов хочет отомстить загадочному «Белому тигру», как и капитан Ахав – Моби Дику, но, в отличие от целеустремленного китобоя, не месть оказывается главным движителем поступков чудом выжившего солдата. Он вовсе не «повёрнут» на поисках своего стального врага. Так выглядит его поведение, таким оно предстаёт в глазах окружающих.

Цель и сверхзадача Найдёнова, смысл пребывания его на земле после чудовищной танко-мясорубки под Прохоровкой («Рагнарёка», или же «Армагеддона моторов») и выздоровления (некой алхимической трансмутации по воле самого Господа) в лесном медсанбате есть выполнение мистического долга: необходимо остановить убийцу, убийцу наших русских танков, русских танкистов. Убийцу не простого – метафизического, которого кроме него никто на земле не остановит. Это подобный графу Дракуле выходец «с того света», только не из сельских преданий Трансильвании, а из механизированной Валгаллы германских мифов.

Трудно сказать, «объяснял» ли как-то для себя, для фабулы фильма появление на полях войны рокового «танка» режиссер Карен Шахназаров. Но  по фильму, как и по книге, «материализацию» «Белого тигра» вполне можно связать с деятельностью института «Аненэрбе», существовавшего в «Третьем рейхе». И предположить, что именно из его недр, благодаря манипуляциям эсесовских «чёрных магов», выполз неуязвимый танк, броневое – бранное – воплощение «тевтонского духа», с железно-громыхающим «рыцарством» и «волею к власти». Со стремлением завоевать-покорить негерманский, неевропейский Восток, с ненавистью к славянам и отношением к ним как к «генетическому мусору», «унтерменшам».

Найдёнов же – воплощенное стремление к главной, стратегической цели Великой Отечественной для нашей стороны фронта, в нём эта цель – как в перекрестье-фокусе снайперского прицела. Цель эта – выживание России и русских, нашей «евразийской» цивилизации. Она, и только она оправдывала победу сталинского строя в той беспрецедентной войне – строя, который, собственно, и поставил страну вместе с её народом на грань выживания. Найденов, как уже говорилось, человек лишь с виду. Всё собственно человеческое, точнее, «слишком человеческое», тленное, подверженное смерти и разложению, в том числе – страх, чувство голода, усталости и т.п., в нем на 90% умерло – сгорело вместе с человеческой его плотью в подбитом танке. И сам он умер и воскрес, как тот, кто был распят на Голгофе. Но у танкиста – иные задачи, чем у воскресителя Лазаря, более частные и более узкие, так сказать, «служебные» – отправить моторизованно-рунического вервольфа назад, в тот потусторонний мир, откуда он вышел – в царство одноглазого Одина. Такова миссия Найдёнова, которую, опять-таки, не сам он себе придумал и пытается воплотить, а которую назначили ему высшие, надчеловеческие силы и сущности.

О душевном нездоровье танкиста говорить нельзя – напротив, душевно, как и физически, он из персонажей картины здоров как никто, просто чувствует мир иначе, чем все остальные, видит и понимает то, чего не видят и не понимают другие. Отсюда и возникает иллюзия его «душевного нездоровья».

По книге в конце войны онтологический противник Найденова весьма символически скрывается на Западе – в американской зоне оккупации. Именно там он хоть 100 лет будет выжидать удобного случая, чтобы завершить своё дело – смять и уничтожить Россию вместе с населяющими её народами, расчистить «жизненное пространство» для «высшей расы».

У Шахназарова это не акцентировано, но концовка фильма выглядит более логичной и «завершенной», чем в «первоисточнике» Бояшова. Найдёнов вместе с танком исчезает на глазах (точнее, за спиной) у офицера-разведчика, чтобы продолжить свою борьбу с «Белым тигром» в тех метафизических пространствах, откуда железный призрак черпает свою силу, в которых он прячется, чтобы совершить очередной убийственный рейд.

Социал-дарвинизм «рулит», борьба продолжается – об этом спокойно и убедительно рассуждает в конце картины Адольф Гитлер, сидя у камина в окружении артефактов европейской цивилизации. И действительно: вскоре после «горячей» войны начинается «холодная», возникает противостояние пары СССР – США. И «Белому тигру» в этом противостоянии – самое, что называется, место: на металлолом новые хозяева Западной Европы, американцы, его никоим образом не отправят. Хотя сейчас Соединенным Штатам «Белый тигр», в сущности, и не нужен. Мы сами в конце 80-х и особенно в 90-е сдали свои позиции «партнёрам» по Рейкьявику и по Мальте и вступили в американскую финансово-экономическую «пирамиду», обратного пути из которой на деле совершенно не видно: он не освещается декоративными молниями, посылаемыми в адрес Белого Дома.

Произведение Бояшова – вещь, конечно же, спорная. Но всякая хорошая книга рождает споры – от  гомеровской «Одиссеи» до «Укуса ангела» Павла Крусанова. Есть в ней и «лубочно-водевильные» сцены, скажем, связанные с беспробудным пьяницею-якутом – заряжающим в экипаже Найдёнова, и с его же супернаводчиком – мародёром-бабником. Но оба они – трикстеры, спутники главного героя романа, в котором, помимо прочего, проступают черты Кащея из русской сказки. При этом вся книга Бояшова – эпико-мифологическая метафора, и трикстеры в ней вполне уместны. Кроме того, «Кащей» из «Белого Тигра» – это «наш» Кащей, Кащей «какой надо». Он является не воплощением смерти, а представителем сил, которые, напротив, с ней небезуспешно сражаются, однако окончательно победить не могут – всё как в древней легенде и, в то же время, в жизни.

Эпико-мифологическое полотно представляет собой и лента Карена Шахназарова – в отличие от других хороших фильмов о той войне, но реалистических: «В августе 44-го», «Франц + Полина», и т.п. Однако в ней на «трикстерство» можно лишь намекнуть, что режиссёр и делает – вполне мастерски.

Кинокритик удивляется: «нашли, что экранизировать». Но в действительности удивляет не источник экранизации, а то, что историю, рассказанную Бояшовым, всё же удалось превратить в добротное, качественное кино. Задача эта – экранизировать бояшовский мифо-эпос – чрезвычайно трудная, но режиссер с нею отлично справился.

Нельзя согласиться и с тем, что «мистический Белый Тигр играет лучше, чем актер Вертков, сыгравший Ивана Найдёнова». Исполнитель «лепит» и позиционирует своего героя очень хорошо, как минимум – адекватно.

А параллель, выстраиваемая между капитаном Ахавом и сгоревшим русским танкистом, крайне поверхностна и уже потому – несостоятельна. Если в Ахаве можно и даже, пожалуй, нужно признать «строителя империй» (колониальных), то Найдёнов – вовсе не строитель империи сталинской, хотя внешне он действительно похож на людей, которые «летали в стратосферу, штурмовали Арктику, круглые сутки не выходили из забоя и… воевали, не думая о себе». Во-первых, он, как говорилось выше, не совсем человек, во-вторых, его «кормчий» – не марксист и атеист Сталин, а Танковый Бог, который ему всегда помогает и которому он молится на полях сражений, заваленных останками бронетехники. В-третьих, по окончании войны он с физического плана бытия просто-напросто исчезает, поскольку места в мирной жизни, в рядах «творцов советской империи», для него нет: он ведет невидимую битву с инфернальным противником, вступая, таким образом, в ряды воинства, сражающегося в Воздушном мире.

Если уж искать (и находить) для Вани Найдёнова американские параллели, то это не капитан Ахав, а герои иронической новеллы Роберта Шекли – всяческие боевые машины (в том числе – и робототанки), воскрешенные Творцом после гибели в пекле Армагеддона и отправленные служить в Небесную гвардию. Русский танкист проходит во многом аналогичный путь: Прохоровка, «танковый Апокалипсис» – 90-процентный ожог – невозможное выздоровление – фронт – «дематериализация».

А капитан-китобой Ахав скорее предвосхищает героев американца  Джека Лондона, в частности, капитанов-зверобоев Волка Ларсена и Смерть Ларсена, выведенных писателем в романе «Морской волк». Все они, в отличие от Найдёнова, завоеватели-хищники, наделённые стальной эгоистической волей, и могли бы составить экипаж «Белого тигра» – если бы он нуждался в экипаже.

В заключение хочется привести стихи одного российского блоггера – стихи о войне и немецких танках. По духу своему они вполне подходят и к бояшовской книге, и к шахназаровской ленте.

Лейтенант Александр Чурин,
Командир артиллерийского взвода,
В пятнадцать тридцать семь
Девятнадцатого июля
Тысяча девятьсот сорок второго года
Вспомнил о Боге.
И попросил у него ящик снарядов
К единственной оставшейся у него
Сорокапятимиллиметровке.
Бог вступил в дискуссию с лейтенантом,
Припомнил ему выступления на политзанятиях,
Насмешки над бабушкой Фросей.
Отказал в чуде,
Назвал аспидом краснопузым и бросил.
Тогда комсомолец Александр Чурин,
Ровно в пятнадцать сорок две,
Обратился к дьяволу с предложением
Обменять душу на ящик снарядов.
Дьявол в этот момент развлекался стрелком
В одном из трех танков,
Ползущих к чуринской пушке,
И, по понятным причинам,
Апеллируя к фэйр плэй и законам войны,
Отказал.
Впрочем, обещал в недалеком будущем
Похлопотать о Чурине у себя на работе.
Отступать было смешно и некуда.
Лейтенант приказал приготовить гранаты,
Но в этот момент в расположении взвода
Материализовался архангел
С ящиком снарядов под мышкой.
Да еще починил вместе с рыжим Гришкой
Вторую пушку.
Помогал наводить.
Били, как перепелов над стерней.
Лейтенант утерся черной пятерней.
Спасибо, Боже - молился Чурин,
Что услышал меня,
Что простил идиота…
Подошло подкрепленье – стрелковая рота.
Архангел зашивал старшине живот,
Едва сдерживая рвоту.
Таращила глаза пыльная пехота.
Кто-то крестился,
Кто-то плевался, глазам не веря,
А седой ефрейтор смеялся,
И повторял –
Ну, дают! Ну, ***, артиллерия!

begle. «Тайна вклада. Снаряды»