Имена знаменитых воронежцев можно найти в любых сферах жизнедеятельности  общества.  Но пока что не так уж много людей знают, что  именно в нашем городе возникло свое направление в философии. Было переосознано само понятие философии не как науки, а как особого социокультурного явления. Сделал это Владимир Петрович Фетисов – замечательный сын города Воронежа.

      У него простая биография. Родился в Воронеже, здесь же учился в школе и университете на факультете иностранных языков. Стал знатоком испанского. Имел и военное образование, командовал оборонным автотранспортом, навсегда превратившись в отчаянного автомобилиста. Одно время преподавал в Одесском госуниверситете испанский язык. Прошел стажировку на Кубе. А после этого вернулся в Воронеж к семье и устроился ассистентом в лесотехнический институт, где начал и закончил свой путь в нравственную философию.

      Семья Владимира Петровича была небогата. Мать отслужила свой срок в МВД и доживала в старости под наблюдением сына. Жена Ольга, добрейшая спутница жизни, родила сына и дочь. Вместе они воспитывали своих детей. Сын рано ушел из жизни. Дочь получила университетское образование, однако не нашла интереса ни в профессии, ни в житейских делах…  Зато Владимиру Петровичу везло на учеников. Его первый аспирант сейчас уже  профессор Воронежского государственного университета. В лестехе и аграрном университете преподают философию ученики Фетисова. Влияние его школы заметно и в Украине, и в Питере, и в Москве.

      Когда Фетисов защитил докторскую диссертацию, он возглавил кафедру философии в лесотехническом институте. Тогда и зародились знаменитые фетисовские философские конференции. Ежегодно он придумывал новый мировоззренческий вопрос, озадачивал им всех, кто интересуется духовными ценностями. На эти межвузовские конференции приходили и приезжали не только преподаватели, но и литераторы, журналисты, музейные работники. Бывали там и заезжие мормоны, и представители православного духовенства, и даже лидеры националистических движений. Но так было на первых порах. Постепенно отсеялся балласт, остались только люди, не чуждые нравственной философии.

      Фетисов показал себя превосходным организатором. Необходимые средства на проведение конференции и издание её трудов находились у спонсоров, участники философских форумов не обременялись какими-либо поборами. Собранные материалы он редактировал, быстро оформлял с помощью надежной лаборантки Татьяны и издавал сборник через лесотехническую академию. Каждый участник конференции получал томик докладов и выступлений. Так продолжалось вплоть до последнего года жизни воронежского философа.

      Владимир Петрович всегда был чуток к чужим движениям философской мысли. Постоянно искал советы у Шопенгауэра. Высоко чтил воронежского философа  В.И. Авдеева, с которым много лет был дружен. Когда ему в руки попала книга В.А. Красилова «Метаэкология», он быстро её прочел и сказал: «Это гениально написано, но я с Красиловым не согласен». Его ученики не были эпигонами, они оказались очень самостоятельными в своих суждениях. Владимир Петрович внимательно к ним прислушивался, проявляя веротерпимость. Никогда на них не оказывал давления, хотя во многом мог с ними не соглашаться.

      Любопытна история его небольшой книги «Солнце не заходит». Фетисов писал её летом 2005 года, живя в своей хижине, построенной рядом со спортивно-оздоровительной базой ВГЛТА на берегу реки Воронеж в Усманском бору. Книга вышла из печати и была многими прочитана. И сразу же вызвала ответную реакцию В.В. Варавы – бывшего некогда аспирантом Фетисова. На книгу учителя он откликнулся такого же объема (всего 64 страницы) книгой «Вечная философия. (Опыт прочтения книги В.П. Фетисова «Солнце не заходит»). Владимира Петровича глубоко тронули исповедально искренние и верные слова ученика, который понял прочитанное и поделился этим с другими философами. Я это хорошо знаю, потому что Фетисов подарил мне книгу Варавы через несколько дней после её выхода из печати 7 февраля 2007 года.

      «Солнце не заходит. И становится теперь понятно, что не заходит солнце истины, ибо дух вечен. И верующий в это уже при жизни, уже в этой злой и смертной жизни стяжает себе крупицы вечности. И тогда радость посещает его и в жизни и в смерти». Эта цитата – последний абзац книги Варавы.

      Мне посчастливилось познакомиться с Фетисовым летом 1994 года, когда мы оказались во время отпуска в лестеховском спортивно-оздоровительном лагере у лесного кордона «Пески». Владимир Петрович там проводил лето с женой, дочерью и псом Тузиком. Временами с ним жила его мать, которая много читала. Фетисовы жили в «Песках» без путевок, обходясь своей палаткой, легким полевым скарбом. Ольга готовила пищу сама. Владимир Петрович основное время проводил, трудясь над очередной книжкой. Отдыхая, ходил по лесу, плавал в реке, вел интересные разговоры с соседями и соседками по лагерю, вечерами сочинял жуткие небылицы и рассказывал их ребятне, слетавшейся к нему, как стая воробышков. Иногда у костра мы пели походные песни нашей молодости или что-нибудь русское. Естественно, что наши семьи сблизились. Нередко Фетисова навещал аспирант Володя Варава с женой. На велосипеде из города мог приехать доцент С.В. Остапенко – вечный фетисовский оппонент. Так продолжалось несколько лет.

      Однажды до Фетисова дошло известие, что ректорат академии некоторым из профессоров, заведующих кафедрами дает землю в районе вуза для строительства коттеджей. Поскольку эти сведения держались в тайне, Владимир Петрович высказал свое возмущение ректору. Ректор решил включить в список на получение земельных участков еще одного заведующего кафедрой. Фетисов от земли отказался, но взамен попросил дать ему разрешение на строительство летнего домика в «Песках». Так из самых дешевых материалов была слеплена хижина, которую для своей семьи построил сам Фетисов. Летом жить стало удобней.

       С 1999 года я стал проводить отпуск, путешествуя по лесам Кавказа, и наши летние встречи с Фетисовым прекратились, Но мы по-прежнему дружили. Владимир Петрович, когда улавливал в моих суждениях что-нибудь дилетантское, всегда подсказывал, кого из подлинных философов стоит почитать по тому или иному вопросу. Это были точные указания. Затевая очередную конференцию, Фетисов за год до её проведения уже начинал озадачивать возможный круг участников. Появлялись труды «Экология и нравственность» (1998), «Россия накануне XXI века: новые вехи» (1999), «Россия на перепутье: социализм или капитализм?» (2000).

Когда злободневные темы были пройдены, очередные конференции Фетисов повел в глубины этической философии: смерть и бессмертие, философия и религия, забвение абсолютов. Пожалуй, самой содержательной была последняя конференция «Русская философия о преображении человека и мира», на которой интересно выступали В.В. Варава, В. Даренский, С. Домусчи, А. Зимбули, К. Коровин и многие другие философы. Было видно, что вокруг Фетисова сформировалась школа философии нравственности, к которой тяготеют мыслители  из Москвы, Питера,  с Украины.

      Фетисов обогатил философскую литературу и собственными трудами о Вере, о Земле и Небесах, о Маленьком человеке, о Презрении и Радости. Мне дорога как добрая память надпись на книге «Возвращение в мир». Владимир Петрович подарил её в 2000 году, написав: «Дорогому коллеге от автора». В том же году он начал думать о книге «Солнце не заходит», которая вышла в свет спустя пять лет. В 2008 году созрел план университетского учебника по этике. К этой работе он пригласил профессора Вараву, взяв на себя наиболее трудные главы.     

Последний год жизни дался Фетисову особенно тяжко, хотя он старался следовать своим привычным правилам. Уже не было работы на кафедре в академии, но профессор регулярно посещал кафедру, следил за бывшими сотрудниками. Лето, как обычно, с семьей проходило в «Песках». Владимир Петрович до обеда работал над рукописью учебника. После обеда можно было отдохнуть, слушая классические симфонии. Фетисов был не силен в музыкальной литературе, однако эстетический вкус его был безупречен. Он мог часами наслаждаться музыкой великих композиторов XVII-XIX веков, слушая её по старому надежному радиоприемнику.

      Автомобильное баловство завершил подержанный «Запорожец», который всегда был под рукой и на ходу. В 2000-е годы у Фетисова появлялись то старенький «жигуленок», то «Москвич», то импортный мотороллер.

      Осенью 2008 года Владимир Петрович оказался в руках онкологов. Химиотерапия не дала положительных результатов, добавив лишь физические мучения. Врачи спрашивали у него, почему его навещают в клинике только сослуживцы, на что получили ответ: «У меня сейчас в семье все нездоровы. Я самый здоровый». Это был на самом деле духовно очень  здоровый человек. Несмотря ни на что он не желал выпадать из бурного течения жизни. То он участвует в философских платоновских семинарах. То затащил меня в университет на конференцию, посвященную памяти Георгия Гачева. В другой раз пригласил в филармонию на вечер еврейской музыки, которую он хотел слушать в компании красивых женщин и друзей.

      Уже ближе к весне 2009 года я навещал Владимира Петровича и Ольгу. Ольга была нездорова. Фетисов,  борясь со своими болезнями, помогал ей, гулял с внуками, писал учебник. Я затеял разговор о Ленине–философе. И опять мы долго и интересно обсуждали проблемы философии, сходясь на том, что ахиллесовой пятой марксизма оказалась этика.

       В мае я уехал в Томск на встречу с однокурсниками через 50 лет после окончания университета. Когда  вернулся из Томска, Владимира Петровича уже похоронили на Юго-Западном кладбище. Ольга рассказала, что он был рад, даже по-настоящему счастлив, что закончил свои главы рукописи университетского учебника по этике. Это было за несколько дней до его кончины.