* * *

Учила меня бабушка с рожденья

Открытой быть, соседям доверять

И жить по светлым правилам сложенья, –

Понять лишь нужно – что и как слагать.

Дела – к друзьям, а знания – к наукам,

Надежда – к небу, а любовь – к семье.

«А счастье, мол, такая, детка, штука,

Что коли ищешь – нет его нигде».

Ученье это малое лелея,

Я, как могу, слагаю тут и там.

Но, время,  с каждым разом всё наглее,

По сути воздаёт и по словам.

И не ищу. Уже давно как будто.

Душа открыта для семи сторон.

Как хорошо, что  может слышать утро

Плывущий к сердцу колокольный звон.

                    * * *

Говорят, счастье женское - хрупкое.

Ах, как мысли  глупы в межсезонье.

Сквозь счастье можно кричать, рупором

Сложив маленькие ладони.

Потому и яблоки осенью

В руки женские сами падают.

Срок пришел – россыпью,

О завтрашнем – не загадывают.

Всё ищем себя, всё ищем,

Отовариваемся про запас…

Нежностью бы не лишне,

Добротой – хоть бы парой фраз!

Было легче бы слякоть выдюжить

И дождь не ходил бы хмурым и серым.

Можно подружиться с дождём,

             можно и с ним жить

Когда на сердце –

не чёрным – слова – белым!

Снега – осени! Снега!

Остудить, запутаться в светлом.

Снега раннего! Снега!

Женщин в белое наряжать.

Пусть мечтают о девичьем, о заветном.

Кому – сад посадить,

           кому – детей рожать.

Говорят, счастье хрупкое, многоликое.

Ах, как мысли  глупы в межсезонье.

Женщина сама – счастье великое,

Как сочное яблоко в сильных ладонях.

                           * * *

Не молясь, не поднимая к небу

Руки неприкаянно свои,

Господа ищу. Где бы Он не был,

Не касаясь ступнями земли.

Там, где Он – светло и нетревожно

За свое неверное «потом».

Что в миру исправить невозможно,

Прощено быть может под крестом.

Пусть еще несмело, непутево,

Всех Его не понимая дел,

Думаю над каждым лишним словом

И над каждым сумраком у стен.

* * *

Свечей мерцанье золотое

И светлой музыки душа

Напомнят знание святое –

Что жизнь земная хороша!

Так просто отыскать причину

Нелепой легкости в себе –

Растить детей, любить мужчину

И видеть маму в октябре.

Гулять неспешными шагами

Под сводом охровых аллей,

Пить радость сладкими глотками,

И залпом горечь от  потерь.

Коснется гладких клавиш осень,

И вскрикнут струны о любви,

Взмахнет душа крылами сосен

И оторвется от земли!

* * *

– Как дела?

– Воюю, – весь ответ…

С кошельком, бумагами, словами,

С лицами, в которых жизни нет,

С мыслями о доме и о маме.

Все не так живу я. Не о том.

Крылышки запрятав за плечами.

Молча, совесть обжигает днем,

 Ночью душит умными речами.

И когда моя иссякнет речь,

В озере небесном отразятся

Воин, потерявший щит и меч,

И ангел, не наученный сражаться.

Сентябрины на станции Россошь

И даже заря не спасла наше хрупкое счастье.

И алым смятеньем пути озарились перрона.

Торопится время, его изменить мы не властны,

Но властны остаться по эту страничку вагона.

Всё тщетно.

Колеса не ход набирают, а рану

Мою разрывают безумно все больше и больше –

От станции Россошь уходит любовь чужестранно.

И лучик надежды уходит от станции Россошь.

Уходят вагоны, размытые радугой пятен… 

Ненужно-чужие бегут почему-то навстречу.

Уехал, уехал, уехал. Осталось распятье.

К груди прижимать что есть силы – залечит, залечит…