Евгений ЭРАСТОВ

Нижний Новгород   

    *  *  *

                            На свете счастья нет…

                                               А.С. Пушкин

На свете счастье есть – на берегу Оки,

Пока с тобой блесна и верная тетрадка.

Там в лодочках своих притихли рыбаки,

Там на душе светло, и радостно, и сладко.

На свете счастье есть – о том шумит камыш

На окском берегу, да квакают лягушки,

Ритмично бередят взволнованную тишь

Протяжные стихи пророчицы-кукушки.

На свете счастье есть, и будет, и всегда

Лучиться будет свет с высоких звезд небесных.

На донышке сверкнет хрустальная вода,

И масляных стрекоз обрушится слюда

На племена живых, на семьи бессловесных.

На весь подлунный мир обрушится строка

Барочным потолком и звездною известкой,

И сразу станет жизнь прозрачна и легка,

На небе кружевном проступят облака,

И зазвучат в ушах столетий отголоски.

На свете счастье есть, и оттого легка

Походка муравья, несущего иголку.

Покуда так легка рожденная строка,

Не можешь ты сказать, что жизнь прошла без толку.

                           *  *  *

Как в фильмах Тарковского, гнется трава

От сильного ветра – всё ближе к излуке

Притихшей реки…  Мне даны на поруки

И эта дрожащая в небе листва,

И эти едва уловимые звуки

Тревожного ветра, и эти слова.

Мне песенный дар уготован за то,

Что жить на особинку всюду старался,

Что словно сорняк, на свободу я рвался,

Что мало воды унесло решето.

За то, что всю жизнь я провел на краю,

Не мял ни тюльпан, ни твою незабудку.

За то, что ни разу я не  был в строю –

Не пел идиотом под общую дудку.

За то, что необщие сеял слова

В родимом песке да на книжной странице.

За то мне дарованы эти права,

Что я не обидел ни зверя, ни птицу.

                  *  *  *

На ветлужской старице в июле

Держат марку жирные слепни,

Сосенки застыли в карауле,

Сторожа облупленные пни.

Поднялся до неба муравейник,

И на фоне сгорбленных стогов

Безрассудно властвует репейник,

Князь удельный солнечных лугов.

Кажется, что было так от века –

Ласковый кузнечиковый треск,

Еле слышный голос человека,

Карася задумчивого плеск.

Сторона сосновая, родная

Солнечному отдана лучу.

Что такое время? Я не знаю.

Да и знать, наверно, не хочу.

Здесь шмели летают, будто пули,

И лучится первозданный свет.

Может, нас со смертью обманули?

На ветлужской старице в июле

Никакого времени и нет.

                    *  *  *

Ребристый лес, волнистый дол,

Болотная трава.

Там чистотел и суходол,

Там кровь моя жива.

Там серебрится в поле лен,

И много лет подряд

Цикорий, лютик и паслен

С ромашкой говорят.

Я не забуду никогда

Свой разговор с травой,

И край, где мертвая вода

Становится живой.

Я с той страной давно знаком,

Я сам из этих мест,

Где всё стоит над родником

Простой дубовый крест.

Там ковшик с ледяной водой,

Там тополь на юру,

Там пахнет греза резедой,

Там я с тобой умру.

    *  *  *

Вот эти ракушки на мокром песке,

Вот этот сухой колченогий татарник

Оставь мне на память… Еще на мыске

Кривую березку, колючий кустарник

Шиповника, жало слепня на виске.

Еще пригодится осколок трубы

И эта забытая кем-то коробка

От воблера… Так, вдалеке от борьбы,

Прожить бы всю жизнь – и смиренно, и робко –

Подальше, голуба, от щучьей губы.

Подальше, дружок, от кровавой беды.

В доверчивом мире кузнечиков звучных,

Среди серебристой стрекозьей слюды,

Ты жизнь обретешь среди волн полнозвучных

У тихой воды.

Лишь здесь позабудешь о сиплой тоске,

И светлую радость познаешь в итоге,

Увидев ракушки на мокром песке

И этот татарник – кривой, колченогий.

*  *  *

Эта хрупкая жизнь на краю –

Оборвали, так будто и нету.

Снова прежние гимны пою

Одуванчику, ветру, шмелю,

Золотому полдневному свету.

И на фоне печальных примет,

Что иголками колят по коже,

Мне так дорог мучительный свет –

Сохрани для меня его, Боже.

Только вкрадчивый свет сохрани –

Этот северный, русский, болезный.

Эти долгие летние дни,

Хрупких звезд неземные огни,

Что летят над открытою бездной.

*  *  *

Жизнь песка в Аравийской пустыне,

Золотого немого песка,

Не опишешь словами простыми –

Бесконечна она, как тоска.

Глубока, как соленое море.

Но дано тебе знать искони –

Только вечное русское горе

Бесконечности этой сродни.

                  *  *  *

Снова ветра знакомый привет,

Облаков невесомые створки.

На Ветлуге пенящийся след

От трескучей и старой моторки.

Ты себя до конца не поймешь,

Хоть и свяжешь с душевным порывом

Эту тонкую, нервную дрожь

Ивняка над песчаным заливом.

Я уже на втором рубеже.

И покуда совсем не исчезну,

Ощущаю в притихшей душе

Эту емкую гулкую бездну.

Словно камень, летящий с горы

Прямо в воду, забыв постоянство,

Проникая в Иные Миры,

Ощущает Иное Пространство.