Андрей ШАЦКОВ        

ЧИТАЯ  «СЛОВО…»

                                                                                         В.И. Линнику

Звон меди таял в синеве.

Он плыл и плыл над Русью плавно.

И вновь на крепостной стене

Встречала вечер Ярославна.

И на тоску ее ответ

Давал, пророча участь вдовью,

Багряный солнечный отсвет,

Струясь по травам алой кровью.

А сердце, обогнав гонца,

Спускалось с башни юркой мысью…

Но мгла клубилась у Донца,

Недосягаемого мыслью.

Чубы и стяги шевеля,

Стрибог свистел меж войска линий,

Меж конских ног и щавеля,

Меж леса копий и полыни.

И в Диком поле в бранный день

Дружина мужество явила…

Но половецких вранов тень

Затмила ясный лик Ярила.

И орд бессчетная гурьба

К своим валила на подмогу,

Но князь упрямо прорубал

В степи кровавую дорогу!

И посреди надежд тщеты,

Под Берегинины заклятья,

Смыкали витязи щиты

Кольцом прощального объятья…

Но если кто-то ждет тебя,

Пусть поражением больного,

Спеши, в охрипший рог трубя,

В атаку бросить вороного!

Чтоб как тому и достоит

Свой путь свершить честно и славно…

Все дремлет, на стене не спит

Встречая утро, Ярославна!

                  НА РУЗСКОМ ПОЛЕ

Я Рузское поле забыть до конца не смогу:

Кладбищенский взгорок, лощину и ленту реки,

Церквушку в известке на дальнем крутом берегу

И ласточек стаю, вспорхнувшую из-под стрехи.

И в небе бездонном, крутой заложивши вираж,

Уходят они в пепелящую солнца жару…

Я знаю, что этот знакомый до боли пейзаж

Из памяти вычеркнуть – нет,

                                                 никогда не смогу.

И хоть за него не дадут половины гроша,

Который веками копился в дорожной пыли,

Я знаю, что здесь проживает поэта душа.

И словно стрекозы, склоняет к земле ковыли,

Которых всё меньше и меньше в России с тех пор,

Как двинулась к Дону от Рузы комонная рать.

И скрылся из глаз с крепостным частоколом угор.

И внёс летописец уставную запись в тетрадь.

«Воскреснет Господь, и его расточатся враги.

И встретит со славой, вернувшихся в пору, посад...».

На Рузское поле ложатся былого шаги,

И реют хоругви шелковые

                                              воинства над!

                          ДОТЯНУТЬ ДО ВЕСНЫ!

Дотянуть до весны, синеглазой, летящей, поющей.

Услыхать соловья заполошную, дивную трель…

Утонули в снегах заповедные Рузские пущи,

И навылет сквозит по замерзшим дорогам метель.

Холода, холода – над Россией и пряничной Рузой,

Где церквей перезвон застывает в мороз на весу,

Где деревья стоят, пригибаясь от снежного груза,

Где восход и закат продолжают одну полосу.

По зиме,

               что не может окончиться тихо и просто,

Как кончаются зимы средь мартовской талой воды.

И бредут холода, опускаясь в лощины с погоста,

Словно сумрачный причт,

                                        возвращаясь с поминной страды.

И всю ночь напролёт затаенное прошлое снится

В это смутное время, под самый конец февраля:

Я стою на дворе, а в руках моих птица-синица,

И кружит надо мною, как заметь, перо журавля.

Дотяну до весны, до берёзовой Пасхи апреля,
До цветенья черемух  на  Рузы крутом берегу…

Горюном-журавлем, над заветной околицей рея,

Всё равно дотяну, если просто дожить не смогу.

                   *   *   *

Я в сказки Рождества не верю…

Но вот приснилось этой ночью:

Как будто ты стоишь за дверью,

А за окошком – снега клочья.

У нас с тобою, мама, тихо.

В сочельник свет уходит рано.

И дремлет, притаившись, лихо

На самом краешке дивана.

Погасли поздние зарницы

В глазах твоей любимой кошки.

Скрипят паркета половицы,

Качаются у кресла ножки.

Квартира эта четверть века

Ремонт не ведала, однако…

В ней заменила человека

Голубоглазая собака.

Она была б тебе послушна

И облизала жарко руки.

И было б нам – втроём – не скучно,

Когда бы не было разлуки,

Когда бы не было печали

И встреч никчёмных новолетий,

И зеркала не замечали

Скупые слёзы на рассвете.

                       ВОСПОМИНАНИЕ ОБ АВГУСТЕ

У нас под Рузой верески цветут,

И птичья молодь бороздит округу.

Привет, июль, ты  долго правил тут,

Ну, что же, август, протяни мне руку!

Здорово, сам! Так в юности моей

Мы, повстречав, приветствовали друга.

Я помню, август, все из тёплых дней,

Которые потом взяла разлука

С собою

               в неожиданный отъезд,

В полупустой последней электричке.

От этих губ и глаз, от этих мест,

Где задержалась память по привычке,

Среди берёз и рыжих тополей,

Средь узких улиц от пруда к закату.

Здорово, август! В юности моей

Плечом к плечу бродили мы когда-то

В прекраснейшем из созданных миров,

На день шестой, по мановенью Божью…

Качались гроздья золотых шаров,

И осыпалось поле спелой рожью.

И я сквозь бересклет и краснотал

На стареньком своём велосипеде

На жёсткой раме девочку катал

За речкой, чтоб не видели соседи.

И это не отпустит никогда.

И это не прибудет, не убудет…

Ночное небо, первая звезда,

Воспоминанье о минувшем чуде!

           ПЕРЕД ТЕМ, КАК УЙТИ

Перед тем, как уйти в немоту, в темноту,

Оглянусь и к коленям твоим припаду.

Захочу заповедать, сказать, объяснить,

Что у нашей реки, где зелёная сныть,

Где, не зная покоя, свистят кулики,

Где в прощанье слились две щеки, две руки,

В угасающем отблеске летнего дня,

Ты должна иногда вспоминать про меня!

Чтобы снова и снова шептала листва

Позабытые в прошлом стихи и слова.

И звучали любви неземной голоса,

Поднимаясь туманом ночным в небеса.

Где на облаке светлом, под звёздным венцом,

Будут ждать меня мама об руку с отцом.

Скажет мама: «Наверно, от суетных дел,

Ты, как зазимком битый, мой сын, поседел.

Неужели никто в этом мире, сынок,

Приголубить тебя, вместо мамы, не смог?».

Перед тем, как навек улететь в синеву,

Поцелую сухими губами траву.

Где когда-то в следах потаённо-босых

Поутру высыхали разливы росы,

Ворожила кукушка, и пел  Гамаюн,

Прославляя июнь, светозарный июнь!…

Не по первому снегу – последнему льду,

Я по россыпи белых ромашек уйду!

                                       НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ

На Сретенье – лужи, на Пасху – пурга.

То степи, то чащи лесные.

Что скажешь? «Россия – и вся недолга!».

Что сделаешь? Это – Россия.

Здесь нет колыбелей…  Качают пращи

Камения судеб бедовых.

И здесь не дают, на разжив,  палачи

Отступникам – тридцать целковых.

На этой земле, где сражаясь, не ждут,

Что к смерти состарится тело,

Доносчику первый достанется кнут

За «Слово» его и за «Дело».

И дёшева пусть подъяремная  месть,

И нету для катов Мессии…

Но в этой земле - Благовещенье есть,

Чтоб верила в завтра Россия!

Чтоб знала: в черёд зацветет краснотал

Церковный,

                     от солнечной ласки…

Но будут погосты по свежим крестам

Считать не доживших до Пасхи.

И, в свиток свернувшись, чернеть небеса.

Кричать заплутавшая стая…

Что скажешь? «Россия – кругом чудеса!».

Что сделаешь? Участь такая!

                                  ВЕСЕННИЕ СНЫ

По зелени, по травам, след струящим,

Вдоль стерегущей Рузу тишины,

Средь прошлого – по грани с настоящим,

Бреду в свои предутренние сны.

Как будто возвращаюсь из похода,

Прорвав осады огненной кольцо…

На площади посадской, средь народа

Ищу твоё, заветное лицо.

Кто взял тебя: монголы, готы, гунны?

Чьим стременем сейчас влекома ты?

Строги у Богородичной  парсуны

Глаза твои и скорбные черты.

Не каждого поэта Незнакомка

Одарит поцелуем в звёздный час…

Нательный крест да ладанка-иконка

Одни весь путь сопровождают нас

До встречи с небом в царстве Херувима –

Старшого брата птицы-журавля…

Под их крылами, верою хранима,

Весною просыпается земля!

                       АВГУСТ  

Август – время вкушенья плодов,

И медов,

                и расчёта по давности срокам.

Где-то в городе Рузе блуждает любовь,

Согревая последним теплом

                                                 по дорогам.

Видно, что-то случилось не то и не так,

Как  шептали стихи на лощёной бумаге.

Волочатся репьи на хвостах у собак

И бездомные тати засели в овраге.

Но на весь этот сором, на древний погост,

На Димитрия храм изузоренный дивно,

Зачарованно падают ливни из звёзд,

Заповедно – желанные звёздные ливни!

Ты со мной о желанье своём говори.

Всё равно не исполнится,

                                                 я ли не знаю.

Лучше кофе свари и варенье свари,

Я на гуще тебе что-нибудь нагадаю.

А под горкой уже холодеет река,

И горчит разнотравье полынью и тмином.

И - вальяжные – в осень плывут облака

Мимо сосен, и вечности дремлющей – мимо.

Золотые шары – на параде стрельцы

В медных касках шутейное правят сраженье.

И звенят колоколен резных бубенцы

В дни Успенья и в праздники Преображенья!

Август – время идти к рубежу,

За которым зима, словно волчья пожива…

Может, в августе я вдругорядь расскажу,

Что на Вербное вербами наворожило.