Григорий Данилевский

КАРИКАТУРА В РОССИИ В СТАРИНУ

Русский и украинский писатель Григорий Петрович Данилевский (1829 – 1890) широкому кругу читателей знаком, прежде всего, как автор замечательных исторических романов «Мирович», «Княжна Тараканова» и «Сожженная Москва». Однако творчество Данилевского далеко не исчерпывается названными произведениями. Писатель оставил любопытное литературное наследство, в котором перед читателем разворачивается интереснейшее полотно быта и нравов наших предков. Кроме романов, повестей, сказок и преданий как из истории России и Украины, так и из современной ему жизни, Данилевский написал несколько статей, раскрывающих малоизвестные страницы отечественной истории и культуры. И в год 200-летия Отечественной войны с Наполеоновской армией нелишним будет вспомнить одну из работ Данилевского «Карикатура в России в старину», в которой, кроме анализа народных карикатур как явления русской жизни, подробно рассказывается о «плакатах-агитках» славного 1812 года. Публикация дается в орфографии того времени.

В России карикатура существует давно. В Публичной библиотеке хранятся два собрания лубочных картинок, принадлежавших Погодину и Далю. Последнее (шесть тетрадей, в большой лист) заключает в себе:

1) картины духовного содержания, изображения лиц библейской истории, числом 177;

2) изображения духовных событий, мест и аллегорий, 144 картины;

3) картины поучительные, примеры в лицах, иносказания, явления природы и перелицовки, 120;

4) в большой лист – духовные и иносказательные картины, до 100;

5) картины шуточные и сказочные, сказки в лицах и сказочные предания, до 80;

6) картины шуточно-балагурные, как они названы в надписи над фолиантом. Последних помещено до 112.

Первые народные карикатуры в России встречаются в лубочных изданиях. Что такое лубочные картинки? По словам Снегирева («Исторический сборник» Д. Валуева. 1845), из исковой правой грамоты 1148 года видно, что писывали в старину на «лубе» – «тое вы бы досмотрели, да и на луб выписали» – по редкости и дороговизне бумаги и пергамента. Лубочные картинки развешиваются доныне для продажи на лубках. В Москве есть улица «Лубянка», близ которой находится урочище «Печатники» – Печатная Слобода в XVII веке, где резались на лубках картинки, называемые суздальскими, по разносчикам-суздальцам, которые в свою очередь называются еще в Сибири панками, а в Осташкове богатырями, от продаваемых ими «богатырей». Множество рук занято доныне в Москве и подмосковных деревнях вырезыванием и испещрением этих картинок. Самоучки-резчики не отступают ни на шаг от вековых образцов и красят, как красили еще при царе Алексее Михайловиче, корни зеленой краской, деревья сандальной, наряды суриком, а лица баканом. Морозов, наставник царя Алексея Михайловича, учил своего питомца по картинкам. Зотов, учитель Петра I, известный под именем Князя-Папы, также прибегал к рисункам, развешивая их по учебной комнате питомца. Живопись в России, встречаемая на древнейших памятниках, «Святославовом Сборнике», «Житии Бориса и Глеба», лицевых псалтырях XV и XVI веков, произвела гравирование, заимствовав его, позже, через Польшу и Литву из Германии. Печатное дело явилось в Москве и называлось прежде фряжским делом. «Смета в што станут две штанбы печатные сделами, да станы на фряжское дело» – (1612 г.) – К первой книге Апостола, печатанной в Москве 1564 г., приложен эстамп, изображающий Святого Евангелиста Луку. В 1629 году явился эстамп, хранящийся в библиотеке графа Ф.П. Толстого, с подписью: «Темница богородная святых осужденник». С тех пор резьба и печатание на дереве у нас утвердились. В царствование Петра I стали известны имена граверов: Федора Никитина, Мартына Нехорошевского, Григория Тептегорского, вырезавшего в 1713 году, в Москве, «Месяцеслов в лицах». В начале XVIII века в Москве учреждено особенное гравировальное заведение под надзором Брюса, выпустившее в свет первые наши географические карты, портреты и разные эстампы. При Екатерине I, в Петербурге, открыта в Академии Наук фигурная типография. Наконец, в царствование Екатерины II и в последующие годы гравирование в России, под влиянием Академии Художеств, расширило свои пределы и произвело такие таланты, каковы граф Ф.П. Толстой, Иордан, Уткин, Теребенев и другие.

В XVII веке впервые появилисьу нас и сатирические картинки, или так называемые «Немецкие потешные листы».

В приходорасходной книге Оружейной Палаты 1634-37 годов, по словам Снегирева, сказано: «июня в 16 день дано торговым людям овощнаго ряду за Немецкие за печатныя листы 20 алтын; а взяли те листы из Государева Мастерския палаты в хоромы государю Царевичу Алексею Михайловичу». В другой говорится: «Торговому человеку Андрюшке Петрову на девять листов потешных 8 алтын и 2 деньги». Любопытно еще, что в «Журнале изящных искусств», изд. на 1807 г. профессором Буле, по замечанию одного путешественника, сказано: «Виденные на ярмарке в Сен-Клу французские лубочные картинки – ничто перед нашими, московского изделия. И те, и другие решительно в одном стиле. Но во французских нет той замысловатости, какую мы находим в наших».

Первые потешные листы, изобличавшие житейские глупости, пороки и нелепости, явились в виде разговоров: мальчика с мудрецом, профессора с мужиком и глупого жениха со свахой. Далее являются уже более полные карикатуры: 1) денежный дьявол сыплет на землю деньги, а подбирают их целовальники, портные, сапожники, стряпчие, ярыжки прошлого века и франтихи; 2) изображение быка, ставшего мясником, мужика – судьей, осла – погонщиком, детей, секущих старика, и других нелепостей; 3) известная притча: Голландский лекарь и добрый аптекарь; 4) Фомушка музыкант, да Ерема поплюхант; 5) Прохор да Борис – поссорились, подрались; 6) головные уборы чудовищного вида у дамы и кавалера щеголей XVIII века; 7) спеленатый немец, где уже прямо виден задаток будущего, более художественного направления нашей карикатуры, и 8) веселое гуляние кота с кошкой, на шестерке мышей, цугом, в коляске – сатира на старосветские поезды прошлого времени.

Скоро явились и политические карикатуры. В тетради собрания Даля «Балагурных лубочных картинок» (в Публичной библиотеке) ряд народных сатир открывается пятью образцами известной картинки: Небылица в лицах, найдена в старых светлицах, обверчена в черных тряпицах, как мыши кота погребают, недруга своего провожают, последнюю честь с церемонией отдавали. Снегирев говорит, что безотчетное предание относит эту лубочную карикатуру ко времени царя Ивана Васильевича. Другие ее относят ко времени Петра I; третьи – к погребению в Риме папы, который ревностно старался, через своих комиссионеров, сеять в России семена католицизма. В сочинении чеха Венцеслава Гайка, 1552 года, изданном в Вене в 1783 году, упоминается об этом покушении римского первосвященника, и при этом на полях отмечено: «Изготовили было такую же сатиру, какую лютеране с прочими, о погребении кота» («Вестник Европы», 1821 года, № 9). Сюда же относятся насмешки над нашим старым сутяжеством и делопроизводством в лубочных картинках: «Шемякин суд» – «Челобитная леща на окуня» и «Повесть о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове», полнейшая из всех (в далевском собрании, в Публичной библиотеке, в четырех превосходных образцах), где лещ-сутяга и крючкотвор. Подписи последней карикатуры не имеют ничего равного себе, кроме разве «Притчи о петухе и о курице», где петух приговорен к наказанию: «за его отлучку из своего дома, от своих кур, и о возымении с чужими амур». Известны остроумные подписи в «Повести о ерше»: Пришел Богдан – ерша Бог дал; пришел Устин – ерша упустил; пришел Иван – опять ерша поймал; пришел Потап – стал ерша топтать; пришел Давыд – стал ерша давить; пришел Лазарь – по ерша слазил; пришел Мартын – Константину барыша алтын; пришел Назар – понес ерша на базар! Ныне дороги! Пришел Анос – и даром ерша унес; пришел Павел – котел поставил; пришел Селиван – воды в котел наливал; пришел Глеб – принес хлеб; пришел Вавила – поднял ерша на вилу; пришел Филипп – стал ерша пилить; пришел Андрей – Тита по плеши огрел; пришел Елизар – только полизал и пр.

Войны России с турками, поляками и «постылыми немцами» в особенности давали повод к народным карикатурам. Так, любопытно, что семилетняя война увековечилась карикатурами, где «казаки берут верх над толстобрюхими прусскими драбантами». Первые выезжают с пиками в руках, а последние с трубками в зубах.

Кроме войны, мода и борьба новизны со стариной давали также пищу русской лубочной сатире. Изображены барыни прошлого века, с чепцами на голове наподобие кораблей, дававших повод острякам говорить: «Щеголихи носят на головах целые деревни!». Тут же «фишбейны», «бочки» и «черные мушки», означавшие, как известно, целые речи: мушка в конце носа – отказ, среди носа – отказ не всем; на подбородке – надежда; между бровей – верность; под щекой – пыл страсти. Не забыты и парики, с трехэтажными буклями, длинными косами и кошельками. Наконец, являются совершенно определеные сатиры на позднейший семейный быт: 1) «Старый муж и молодая жена», 2) «О богатом купце, пропившем упрямую жену», 3) «Седина в бороду, а бес в ребро», 4) «Ограбленный медведь, нарядившийся петиметром», и 5) «Репримант хвастливым людям, которые в гости к себе многих зовут, а сами от того из дома бегут». Сюда же относится и знаменитое «Сказание о честном Семике и о честной маслянице», которое в далевском собрании, в Публичной Библиотеке, в V тетради, находится в шести превосходных образцах; один из последних даже отличается отдаленной древностью и очевидно претерпел множество переходов по нашим деревням и станционным домам.

В далевском собрании находятся еще следующие картинки: 1) Куре доброгласное, воспевание твое великое и красное, зверям снеть очень сласное; 2) медведь с козою проклажаются, на музыке своей забавляются (семь экземпляров разных изданий), 3) голландский лекарь и добрый аптекарь (четыре образца), где, между прочим, такая подпись: «Объявил своей науки, чтоб старухи не были в старой скуке, я всех старух молодыми переправлю и ума прибавлю; вот и машина изготовлена, и все к ней приноровлено; всякая старуха помолодеет и прежнее чувство возымеет; старики тележки покупали, старух с радостью к лекарю отпускали, иных же на себе таскали; в машину сажают, мехами раздувают; старуха заскакала, заплясала и в пятнадцать лет себя показала. Кто знает это учение – поправлят старух без мучения? А я много переправил и себя везде прославил». На рисунке старухи подают просьбы о перерождении, старики их ведут и несут; а голландский лекарь стоит с лекарствами. 4) Пословица: змея хоть и умирает, а зелье все хватает; 5) разговор между профессором и крестьянином; 6) книжник и мальчик; 7) пьющий и непьющий; 8) о пьянстве; 9) пьяница; 10) аптека целительная с похмелья; 11) знаменитая картинка: печение блинов, с подписью: «Пожалуй, поди прочь от меня, мне нет дела до тебя; пришед, хваташ, блины печь мешаш» т т.д.; 12) вор с курицей; 13) это, бабушка, грыжа; 14) Парамошка с Савоською в карты играли; 15) Прохор да Борис, – и другие.

Ходебщики с «райками», на гуляньях о масляной неделе и на святках, издавна показывают лубочные картины, сопровождая их особыми прибаутками: «А вот город Щетин; там стоят два корабля, один с дымом, другой с пылью; едут в Питер, дешево продадут, богачами вернутся, известно – немцы!» – или: «А вот город Париж, войдешь – угоришь!» – «Входит в трактир подьячий, требует пирог горячий».

Теребеневские карикатуры 12-го года уже были чисто политическими. В Публичной Библиотеке есть два сборника этих карикатур: погодинский и принадлежащий Библиотеке. В тридцатых годах они, как редкость, продавались в Петербурге, в Гостином Дворе, в лавке под № 37 по Зеркальной линии, у Сленина. В 1855 году они изданы были вновь по медным доскам, оставшимся у сыновей Теребенева, литографом Траншелем. Тогда вышла одна тетрадь, в числе дести карикатур, очень красиво иллюминованых. По одной приписке на частном экземпляре значится, что в отечественную войну эти карикатуры продавались по 5 р. ассигн. За картину. Альбом 1855 года из десяти картин продавался по 3 р. сер. С пересылкой. В экземпляре Публичной Библиотеки с теребеневскими карикатурами переплетены и другие карикатуры 1812 года, частью подражания, частью дополнения к первым. На теребеневских стоит подпись: Иван Теребенев, – иногда буквы: И. Т.; на иных же вовсе нет подписи.

В начале сборника изображен французский, вороний суп, поедаемый исхудалыми голышами, французами, с подписью: «Беда нам с великим нашим Наполеоном: // Кормил нас в походе из костей бульоном.// В Москве попировать свистел у нас зуб;// Не тут-то было! Похлебаем-те хоть вороний суп!» Картина: Зимние квартиры Наполеона, – представляет Бонапарта в снегу по горло, среди полей, а два генерала торчат рядом, тоже чуть видные из снега. Подпись: «Как прикажете записать в бюллетене?» – «Пишите: остановились на зимних квартирах!»

Подкачивание на блоках. Союзники тянут француза к потолку; другие едят ворону. Подпись: «Худо в карты играть,//А козырей не знать!//Господа! Эта ворона – //Нам не оборона!»

Баба и коза. Французы ворвались в избу. «Что у тебя есть закусить?» – Коза! «Ай - ай! караул! казак!» и все бегут вон.

Триумфальное прибытие в Париж. Наполеон стоит на раке, который пятится; в руках его палка; на ней висят лавры побед: собака, телега, трубка и лапти; Бонапарт ползет в триумфальные ворота, сделанные в виде виселицы; на них висят ворона и осел; вверху надпись: «Завоевателю».

Двойник этой карикатуры: Возвращение домой русского ратника. Ратник несет на штыке французов; мальчик, его сын, на древке франузского знамени едет верхом. Подпись: «Для курьезу ребятишкам бирюльки несу!»

Крестьянин Иван Долбила. «Постой, мусью! Не вдруг пройдешь! Здесь хоть мужички – да все Русские!» Следует угощение врага, с подписью: «Вот и вилы тройчатки; пригодились убирать да укладывать! Ну, мусью, полно вздрагивать!»

Подобная же картина, с подписю: «Русский Геркулес// Загнал французов в лес// И давит, как мух!»

Картинка: Вологодский ратник. Подпись: «Француз: «Пардон!» – А-га! Пардон, колченогий? Поминай, как тебя звали! Сидел бы ты дома, так не докорнал бы тебя Ерема!»

Торжественный въезд в Париж непобедимой французской армии. Торжественное шествие слепых, хромых, безногих, на деревяшках; на плечах несут похоронные знаки. По бокам улицы скамьи для зрителей, с номерами для продажи мест, пустые.

Французы-крысы в гостях у старостихи Василисы. Подпись: «Добрых людей/ да званых гостей/ С честью у нас встречают/ И в передний угол сажают./ Знать, вы в Москве-то несолоно похлебали,/ Что хуже прежнего и тоще стали!/ А кабы занесло вас в Питер,/ Он бы вам все бока повытер!»

Эта картина возбуждала в народе особое сочувствие.

Глобус России в руках врага. Подпись: «Вот тебе село да вотчина, чтоб тебя вело да корчило!»

Русская хлеб-соль. Нарисованы палка и бомбы. Подпись: «Что ж, батюшка, бежишь? Вот тебе хлеб-соль!»

Ледяная гора, с которой катится величие французских временщиков. Подпись: «Не все коту масленица!»

Ловля рыбы. Подпись: «Казак петлей вокруг шей/ Французов удит, как ершей:/ И мелкую сию скотину/ Кладет в корзину…»

Пляска Наполеона под кнутом ратника, при игре мужика на свирели. Подпись: «И мы твою, брат, слышали погудку;/ Вприсядку попляши теперь под нашу дудку!»

Наполеон пляшет и припевает, взявшись за бока: «Ах, скучно мне/ На чужой стороне!»

Смотр французским войскам на обратном походе через Смоленск. Французы стоят, одетые в пучки сена, в ведра, вместо шишаков, в юбки, фуфайки; тут же лошадь, подпертая дрекольем. Подпись: «Хотя одеты некрасиво, да тепло!»

По «Монитеру»: «Усердная и добровольная поставка рекрут от французского народа своему императору». Нарисованы: калека, дряхлый старик и общипанный уличный мальчишка. Подпись: «От двух департаментов три рекрута и две лошади».

Ретирада французской конницы, съевшей в России лошадей. Нарисованы уланы, кирасиры, гусары, мамелюки, кто на коньках, кто на пике верхом, кто в салопе, а кто с лошадиным окороком под мышкой, про запас.

Карикатуры – Терентьевна, доколачивающая башмаком беспардонного француза, и Свинья-парламентер и Наполеон – отличаются мастерским выполнением, равно как и три сатиры: Французы-учителя и всякие проходимцы, оставляющие Россию – французское воспитание и набивание головы ребенка западным злом…

За карикатурой: Пускание Наполеоном мыльных пузырей, причем на мыльных пузырях надписи его замыслов: «Порабощение Англии! – Поход в Индию! – Присвоение всемирной торговли! – Взятие Петербурга! – Взятие Риги! – Взятие Калуги!» – следуют карикатуры: Нос, привезенный Наполеоном из России в Париж, и Наполеон в Париже, изображенный на громадных ходулях, с подписью: «Кто смел разнесть столь ложны слухи,/ Что будто стал я меньше мухи?»

В утешение Бонапарту, карикатура: Наполеон, прикладывающий себе пластыри – листки «Монитера».

Кухня в главной квартире во время пребывания в Москве. На полу валяются мыши, лягушки, всякая падаль, кошки и собаки; а бабушка Кузьминишна угощает французских мародеров щами-кипятком.

Наполеон пускает змея бумажного. На рисунке змей падает, потому что штык «1813 год» протыкает его. Другой рисунок: Карнавал или парижские игрища, где Наполеон изображен в виде паяца, занимающего публику.

Картина с надписью: «Жид обманывает вещами, цыган лошадьми, француз воспитанием!» Внизу вопрос: «Который вреднее?»  – и другая символическая: Портрет Наполеона; лицо состоит из трупов; звезда на груди из его политической паутины; волосы из змей и т. д.

На некоторых теребеневских карикатурах подпись: «Взято из «Сына Отечества», 1813 года».

В числе десяти теребеневских карикатур, изданных в 1855 году, находятся: 1) Французский вояжер в 1812 году. Изображен Наполеон на салазках, привязанных к хвосту свиньи. Он говорит: «В Париже – прокладна, на Москва – очинь жарко!» а свинья отвечает: «Уй, уй, уй, мусью!»  – 2) «Наполеон у русских в бане», с подписями: «Наполеон: «Эдакого мученья я сроду не терпел; меня скоблят и жарят, как в аду!» – Ратник: «Отдувайся, коли сам полез в русскую баню; попотей хорошенько, а мы не устанем поддавать пару».  – Солдат: «Натрем тебе и бока, и спину, и затылок; будешь помнить легкую нашу руку». – Казак: «Побреем тебя, погладим, молодцом поставим!» – 3) «Наполеон, разбитый при Люцене, прикладывает пластырь из бюллетеней». – 4) Обратный путь или действие русского слабительного порошка. – 5) Казак вручает Наполеону визитный билет на взаимное посещение в Париже, с надписью на билете: Москва. 6) Казацкая шутка, известная проделка над буквой «Н» (Наполеон) в Берлине. 7) Наполеон, в намерении уничтожить Пруссию, гриб съел, – мастерский рисунок гриба, под носом Бонапарта. 8) Разрушение всемирной монархии. 9) Кораблекрушение; корабль летит на раздутых парусах, с надписями на них: Италия, Франция, Бавария, Саксония, Рейнский союз и другие; он разбивается о скалу с надписью: Москва; Наполеон спасается по морю в лодочке. И 10) «Угощение Наполеону в России», с надписью: «Свое добро тебе приелось,/ Гостинцев русских захотелось;/ Вот сласти русские, поешь, не подавись,/ Вот с перцем сбитенек, попей, не обожгись!»

При этом Наполеона сажают в бочку с «калужским тестом», в рот тычут ему пряник, с надписью «Вяземский пряник», а в кружку ему льют сбитень, с надписью на самоваре: «Вскипячен на московском пожарище».