* * *

Завариваю чай с малиной.

Вдыхаю ягод аромат.

…Иду дорогой узкой длинной

На сорок с лишним лет назад.

…Сидит старуха на крылечке.

А рядом с ней – согбенный дед.

Иду домой вдоль тихой речки

Через страну, которой нет.

Родных полей льняная скатерть

Зовёт и манит на постой.

А на малиновом закате

Горит малинник золотой.

За покосившимся сараем,

Где солнце гасит ясный свет,

«А я другой страны не знаю…» -

Поёт навзрыд сопливый шкет.

Вздыхает жалобно калитка.

Неумолимо на закат.

Ползёт садовая улитка,

Как сорок с лишним лет назад.

Растёт крапива у крылечка.

К забору никнет бересклет.

Бежит в мои объятья речка

Через страну, которой нет.

Глаза мои слеза туманит.

Иду я, голову склонив.

И сердце с болью скорбной ранит

Знакомый с детства мне мотив.

Душа моя во мгле стенает

И песня вторит ей в ответ.

Поёт мальчишка и не знает,

Что это плачет в нём поэт.

Я подойду к  нему украдкой,

Не потревожив гладь и тишь,

Не беспокоя деда с бабкой,

Скажу ему: «Привет, малыш!»

Он ничего мне не ответит.

А в золотом его саду

Во мгле таинственной засветит

Господь высокую звезду.

* * *

…А конь летел, закинув морду.

Он всеми жилками играл.

И, раздирая мордой воздух,

О воздух морду раздирал.

И в мареве я был распластан

В одном стремительном броске,

Как бы над пламенем гривастым,

У времени на волоске.

* * * 

Соберу я неба полные горсти.

И пойду я с Богом к Господу в гости.

Не принёс я, господи, Тебе хлеба.

А принёс Тебе я русское небо.

Это небо было Тобой завещано.

По нему ходила русская женщина.

По нему ступали русские дети.

Мне оно милей всех небес на света!

Разреши я ангелов им умою,

Чтоб они познали русскую долю.

Чтоб они могли в небесах согреться,

Как умеет только русское сердце.

Это я пришёл к Тебе – русский сыне

С головой седой, как вселенский иней.

Это я пришёл к Тебе, Отче, в гости,

Зачерпнувши русское небо в горсти.

* * * 

…А росы на рассвете – капли крови

На гимнастёрках утренних полей.

И горизонт прерывист и неровен,

Как бинт, алеет в кронах тополей.

И никуда от памяти не деться

Среди кричащей этой тишины

Всплывает солнце – огненное сердце

Солдата, не пришедшего с войны.

* * * 

Как из дикого смертного боя

Уцелевший усталый боец

Выходил из крутого запоя

Почерневший Серёжкин отец.

И, терпя непосильную муку,

Паренёк, не окрепший ещё,

Под шальную отцовскую руку

Подставлял неумело плечо.

Шли глухим коридором барака

На ступеньки родного крыльца…

И упрямо Серёжка не плакал,

Чтоб в беде не обидеть отца.

И Отечества светлые дали

Открывались мальцу впереди.

И – рыдали, рыдали медали

На широкой отцовской груди.

* * * 

ОТЦЫ И ДЕТИ

В небесах ревели истребители.

В подворотнях шастали каратели.

Ваше поколенье – победители.

Наше поколение – предатели.

С вами лозунг: «Люди, будьте бдительны!».

С нами – «Будьте, граждане, внимательны!»

И не все вы были победители,

Да и среди нас не все предатели.

Но гореть, гореть нам синим пламенем –

Общая судьба всем уготована.

И плевать мне, под которым знаменем

Русь моя безвинно замордована!

* * *

Белый снег и чёрные деревья,

Словно чёрно-белое кино.

Вызывает жуткое доверье

Зимнего пейзажа полотно.

Эта черно-белая страница

Пальцы не согреет до весны.

Почему-то перестали сниться

Юности моей цветные сны.

Почему-то мне средь чёрной ночи

Мнится, как дымящийся сугроб,

Белый в черных крестиках платочек,

Что кладут покойникам во гроб.

Чёрные корявые деревья

В половодье снежной чистоты

Полные нездешнего доверья

Более похожи на кресты.

Отчего-то вспомнилась мне мама.

Нет её уже давным-давно…

…Млечная мерцающая рама.

В космос отворённое окно.

ФРОСЯ

Она возьмёт гармонь, и в клубе сразу

Танцорши разбегутся по углам.

Он умеет так играть, зараза,

Что грудь трещит от песни – пополам!

И бабы просят, бабы тихо просят:

«А ну-ка, Фрося, выдай подюжей!..»

И, развернув меха, поёт им Фрося

Про их, сейчас воюющих, мужей.

И бабы плачут. Бабы горько плачут,

Хотя и песня эта о любви.

И в фартуки залатанные прячут

Мозолистые рученьки свои.

* * * 

Спит народ, как солдат на ходу,

Утомлённый в тяжёлом походе.

Сплю и я, но с народом иду.

И во сне остаюсь я в народе.

И во сне от него ни на шаг

Никуда я себя не пускаю.

Упираюсь в походный большак.

Мать-землицу ногами толкаю.

Запевалы охрипли. Храпят.

Командиром сморило истомой.

Спит народ, с головы и до пят

Убаюканный чуткою дрёмой.

Эй, взбрыкнувший во сне обормот,

Что кричишь о продажной свободе?

Видишь, спит утомлённый народ

На ходу, как солдаты в походе!

Спит служивый в строю человек.

Отдохнуть на ходу рад стараться.

Может день, может год, может век…

Боже! Дай мужикам отоспаться!

Звёзды космос вселенский коптят.

Зорьки в небо всплывают и тают.

Мародёры-шакалы не спят –

Неусыпно народ обирают.

Но не рушится воинский строй

И на милость врагам не сдаётся…

Вот народ – богатырь и герой!

Берегитесь, когда он проснётся!

* * * 

Я врагов принимаю с любовью.

Я им место в раю застолблю,

Потому что они моей кровью

Биографию пишут мою.

Потому что и в мире загробном

Не отступят враги ни на шаг.

Друг не может быть истинно кровным.

Кровным может быть истинный враг!

В судный час я воскликну: «О, Боже!.

Моих кровных врагов пожалей!

Кто ещё так пристрастно изложит

Все превратности жизни моей?!.»

* * * 

И жеребцы строптивые гнедые

Вздымались перед строем на дыбы.

И генералы были молодые –

Воители фортуны и судьбы.

И золотом блистали эполеты,

И кудри развивались на ветру.

И молодые дерзкие поэты

Им гимны воспевали на пиру.

И канули навек в пылу и дыме

Во мглу те золотые времена.

И генералы стали сплошь седыми,

И не звенят зазывно стремена.

И потускнели крылья-эполеты,

В пыли музейной обретя приют…

И одряхлели дерзкие поэты,

И боевые гимны не поют.

Но верю я – грядут года иные,

И на седой отеческий редут

Прибудут генералы молодые,

И молодых поэтов приведут.

Сонет

На берег речки Кондурчи

Шагнула женщина в ночи.

И, наготой своей светя,

Она стояла, как свеча.

 И пламя вскинутых волос

Над нею в темноту рвалось.

А всё же есть на свете Бог.

Река протяжная, как вздох.

И свет воды. И всплеск воды.

Свет чистоты. Всплеск наготы.

Туман искристый на лугу.

И женщина на берегу.

Спасибо, речка Кондурча.

И мне горит твоя свеча…

* * *

Август – конь в яблоках, конь синегривый

Дробно о землю копытами бьёт,

Жёлтое око вращает игриво,

Стылую воду из озера пьёт.

Небо луга в жгучих росах купает.

Яблоком спелым всплывает рассвет.

Там, где конь-Август на землю ступает,

Звёзды ложатся в серебряный след.

* * * 

Покуда вертятся планеты,

Взбивая пенный Млечный Путь,

Небесной милостью поэты

Во мгле не смогут утонуть.

Покуда солнце не погасло

Над миром, над землёю, над…

Свет заливает нас, как масло,

Из млечных падая лампад.

Покуда в круговерти вечной

Земля вращается во мгле,

Мы все – молитвенные свечи

На Божьем праздничном столе.