Роща золотая

Над обрывом роща золотая

Птицам вслед трепещет, вся дрожит,

И с обрыва будто бы взлетает,

Да который год не улетит.

Вот и славно! Славно, золотая!

Что осталась ты со мной опять.

Я и сам – ты слышишь? – не желаю

Этот край на лучший поменять.

До того, что даже умирая,

Попрошу у Господа в горсти:

– Если я достоин все же рая,

Господи, на землю отпусти.

Берестяные письмена

                                 Станиславу Куняеву

Я чиркнул спичкой, с треском пламя

Скрутило в топке бересту.

И древний свет к оконной раме

Метнулся, яко ко кресту.

Затем, как Дух,  взыскуя правды,

Тот свет по горнице летал

И, высветив в углу оклады,

Глаза святым поцеловал.

И, освященный тем, пророчит –

Что будет из огня больней

Мне смыслы доставать и строчки

Прошедших и грядущих дней.

Но я в огне услышу Слово,

Увижу Слово сквозь огонь!

Его достану, как основу,

Поди-ка, это Слово тронь!

Я стану любых звать гостей.

На слово подивитесь, други!

И не жалейте до костей

Мои обугленные руки.

Берестяные письмена

 Сгорают, но дивитесь, други!

Какие в Слове Имена,

Набатный гул и звон кольчуги!

           ВОПРОС О ПЛАЧЕ

А слёзы -

Мужская ли доля?

Спросил я у Родины вдруг.

- Мужская...

Ответило поле.

- Но более верная -  плуг!

Мужская...

Задумалась воля.

Но если -  разруха, да сечь,

То - мужа первейшая доля

Доспехи и праведный меч!

Лишь матушка мудро молчала,

Дорожную ладя суму.

Мне это молчанье кричало! -

Что плакать найдётся кому.

ГОЛОС НЕВЕДОМЫЙ

Встаю на стремена -

Провидеть суть и дали,

Какие до меня

Не многие видали.

Мой чуткий конь храпит.

Туман со всех сторон.

Любой просвет грозит

Явлением времён!

Дрожит мой верный конь.

Направо и налево

В тумане, что ни тронь,

Могучего посева :

То время до креста,

То крестное знаменье,

То тёмные уста

Грядущего явленья!

- А кем сюда ты зван?!

И повод жжёт ладони!

Не зря в такой туман

Ходить боятся кони.

     * * *

Из глубины веков одна

Стрела летела.

Она пронзила времена

И все пределы.

От крови чёрною была

По всем законам.

Она сквозь многие тела

Прошла со стоном.

Звенела кронам и корням -

Какая сила !

Я к ней шагнул - она меня

Насквозь пронзила.

Теперь сокрытые пути

И тайны знаю.

О том поёт в моей груди

Дыра сквозная!

И с этой силою мне жить.

Но даже с Богом -

Лишь о немногом говорить,

... молчать о многом.

                       Тень Великого Монгола

Засмотревшись на солнце востока,

Не сегодняшний вижу я день.

Зря кричишь ты, пустая сорока,

На вчерашнюю славу и тень.

Верховые мелькнули высоко,

Ичигами давя стремена –

Это память метнулась с Востока,

Пробудились в крови времена.

Не кричи ты, пустая сорока,

Ты не ворон, что вечности брат.

Ворон видел – все кони Востока

Тень Монгола несли на закат.

В той тени ковылем зашумела

Вековечная степь и свистят

До сих пор времена и пределы,

Это стрелы востока летят.

Это русские крепи пылают,

Это шлет ярлыки Каганат,

Это русские бабы рожают

Черноглазых по юртам ребят.

Не кричи ты, шальная сорока!

Это дело совсем не твоё.

То, как  я породнился с Востоком

Знало сытое вороньё.

Не кричи ты, напрасная птица,

Запредельны такие дела!

Ковылями истлели глазницы

Там, где тень от Востока легла.

Не кричи надо мною, сорока!

Это ворона ремесло!

Там, где я породнился с Востоком -

Крепко все на крови проросло!

От того ли, под бабкины сказки

Мастерил то стрелу, то клинок?

От того ли анютины глазки

 Смотрят пристально на Восток?

Верховые мелькнули высоко,

Это конница времени мчит!

Что ты знаешь об этом, сорока?

Ворон знает. Но ворон молчит.

Капище

Эти древние корни славянства

Глубоко и широко легли.

Корни крепко сжимают пространство,

Что до сих окрестить не смогли.

Там вздыхает дремучее нечто,

Там такое творится окрест!

Что кропили, крестили вечно –

Не уходит из этих мест.

То аукается, то плачет,

То смеётся, как береста,

Крест его не переиначит,

Корни глубже легли креста.

Ты попробуй пройди без крика

По долине и по горе,

Если в полночь дубы со скрипом

Проворачивает в коре.

И трепещет окрестная местность,

Ожидая, что там и тут

Корни вынырнут на поверхность

И опять глубоко нырнут.

            Безумная

Была безумною старуха.

Давно, с войны ещё была.

Тряслась и слышала вполуха,

И все детей с войны ждала.

Сегодня спичек накупила,

Муку и соль. Без лишних слов,

Взяла хозяйственного мыла

Бог сколько ведает кусков!

Я провожал старуху взглядом,

А у прилавка в тишине

Печально прозвучало рядом:

 - Опять готовится к войне…

Я ей помог.

 - Спасибо, милый!

Всплакнула около крыльца.

И ласточки летали мимо

Её безумного лица.

Я с ней простился.

Догорали

Глаза безумные как есть.

А мимо ласточки летали.

А может ангелы, Бог весть…

* * *

Что теперь от знамён и империй

Мне осталось?

Ветла да жнивьё.

Да чащоба, да тропочка зверья,

Да кладбище, где всё родовьё.

Огородик, изба да поскотина,

Неудобья, окраина...

Впредь -

Это, люди, и есть моя Родина,

За которую мне умереть.

Умереть?..

Я возьму завтра в руки

Всё наследство, да дедов топор,

Да молитву у древней старухи.

Да пойду на соседний угор.

И покуда в уме да во здравии,

Да крещёный, как есть человек,

Заложу для остатков Державы я

Небывалый доселе ковчег.

Всё возьму я.

Но веру и славу

Во главу я поставлю угла,

Чтобы крепко стояла Держава

И сияли её купола!