И. Бойкова

Альбом

Привычка иметь рукописные альбомы была присуща многим российским дворянам в ХIХ веке. Из альбомов ХХ века наиболее знаменит рукописный альманах «Чукоккола» К. И. Чуковского. Его бережно сохранила и переиздала в 1979 году его внучка Елена Чуковская. В воронежском архиве семьи Дуровых имелся аналогичный «Путевой альбом» А. Л. Дурова.

На протяжении своей артистической жизни Анатолий Леонидович Дуров собирал автографы друзей и знакомых. Часть их была опубликована в  разделе  «Некоторые выдержки из путевого альбома» его книги «В жизни и на арене», вышедшей в Воронеже в 1914 году. Раздел содержит  рисунки, автографы, фотографии, отзывы 284 авторов, известных, мало и совсем неизвестных зрителей, ценителей его творчества. Это богатый материал для исследования окружения Дурова. Большая часть его респондентов были людьми творческих профессий: актерами, артистами цирка, художниками, деятелями театра и кинематографа и принимала активное участие в просветительской деятельности посредством искусства. Достаточно назвать имена Ф. И. Шаляпина, И. Е. Репина, А. Т. Аверченко, И. Н. Потапенко, А. И. Южин-Сумбатова, К. А. Варламова, П. Н. Орленева, М. М. Петипа. Другая часть автографов представляла известных меценатов своего времени - принца П. А Ольденбургского, Э. Л. Нобеля, П. С. Шереметьева и др.

Потенциальным авторам автографов своего альбома Дуров рассылал письма такого содержания, как то, что сохранилось в отделе рукописей национальной российской библиотеки: «Глубокоуважаемый ...!

Во-первых, здравствуйте. Шлю Вам привет и обращаюсь с просьбой: вышлите клочок бумаги и напишите мне на нем: несколько строчек (что Вам заблагорассудится) для моего альбома, в котором у меня записки и автографы артистов, писателей, художников и т.д. Надеюсь, что не утружу Вас этой маленькой просьбой, и прошу принять уверения, что сочту за удовольствие иметь на память в Альбоме Ваши несколько строк. Крепко жму Вашу руку, до скорого свидания. Уважающий Вас Анатолий Дуров.

Адрес мой: Воронеж, собственный дом».

Деятельность  Анатолия Леонидовича Дурова – яркая страница  в истории отечественной культуры конца XIX – начала XX вв.  Его называли – «Шаляпиным русского цирка», подчеркивая масштаб дарования. Это был многообразно одаренный человек, что проявлялось во многих начинаниях, имеющих  культурно- просветительские цели.

Во время цирковых выступлений, которые никогда не имели для него раз и навсегда установленного стандарта, он часто рисовал карикатуры на зрителей,  животных; как любитель-художник оставил после себя немало произведений, а также благодарную память о коллекционере, в том числе и художественных произведений. Дуров сам был талантливым художником-декоратором; буквально из ничего он создавал прекрасные вещи и демонстрировал их посетителям своего музея. Анатолий Леонидович живо интересовался поисками и достижениями современных русских художников и постоянно пропагандировал их деятельность. В его музее  находилась картинная галерея и собрание скульптуры.  В середине зала выделялась наиболее крупная скульптура «Перед рубежом» Б. М. Микешина – сидящая на троне смерть, а на коленях у нее – умирающая женщина. Среди скульптур выделялся бюст Л. Н. Толстого, выполненный Л. В. Шервудом, учеником Родена. В картинной галерее А. Л. Дуровым были собраны 169 картин современных ему художников: И. К. Айвазовского, В. Д. Поленова, И. И. Шишкина, А. П. Боголюбова, К. Я. Крыжицкого, Л. И. Соломаткина, В. П. Верещагина, В. Е. Маковского, И. С. Куликова, Ю. Ю. Клевера, И. С. Галкина, М. И. Зощенко, К. А. Вещилов, Ю. Н. Бразоль, Г. Н. Горелова, Н. И. Кульбина, И. С. Школьника,  Л. Ф. Шмидт-Рыжовой, С. В. Животовского, Н. Сильверстова, Н. Федотова и др. 

В «Путевом альбоме» приведено  письмо И. Е. Репина  к А. Л. Дурову: Владыка четвероногих,  Анатолий Леонидович! Ваш метод, несомненно,  торжествует и над двуногими. Вижу, что должен исполнить Вашу просьбу об автографе. С большим извинением за варварское промедление. Причины... Простите, не буду их касаться. Главное: беспорядочность - невоспитанность метода в себе... С глубоким уважением к Вам Илья Репин, 22 августа, 1914, Куоккала».  Письмо Репина не сохранилось, как и путевой альбом А. Л. Дурова – во время Великой Отечественной войны архив артиста, находившийся в Воронеже, погиб.

Многие из представленных в картинной галерее авторов оказались незаслуженно забытыми историей русской культуры. А ведь эти люди немало потрудились в просветительских целях, их работы вызывали восхищение современников. Впоследствии они стали никому не интересными «людьми второго плана», и на долгие годы ушли в небытие. Однако факты их биографий достаточно интересны и в наши дни. Например: художник Николай Верхотуров в 1899-1900 годах стал автором росписи фриза «Торжество Диониса» в Ярославском театре,  построенном по случаю 150-летия русского театра. Или теперь полузабытые П. И. Геллер, В. И. Якоби, также представленные в собрании А. Л. Дурова.

Верхотуров Николай Иванович (5.12.1863, с. Монастырское Заб. губ. — 21.2.1944, Москва), художник-живописец.  Обучался в Нерчинском духовном училище. Первые уроки рисования получил у нерчинского художника-педагога П. Н. Рязанцева. В 1889 окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества со званием неклассного художника. Участвовал в выставках с 1886 года. Жил в Иркутске (1889–1901), где вместе с художником М. А. Рутченко-Короткоручко предпринял попытку открыть рисовальную школу. В Петербурге окончил Императорскую Академию художеств (1907, мастерская И. Е. Репина). Участник Всероссийского съезда художников (декабрь 1911 — январь 1912), организатор «Общины художников» (1910). В 1910-е за границей написал серию портретов «Старые революционеры». В 1917–26 годах жил в Забайкалье, член редколлегии журнала «Театр и искусство», один из инициаторов создания в Чите Общества любителей изящных искусств. Переехав в Москву, работал в Политехническом музее. Имел 14 зарегистрированных патентов. Основные произведения: «Пропагандистка в рабочем кружке» (1906), «Прикованный к тачке» (1906), «1905 г.» («Рассказ очевидца», 1907), «Расчет» («Перед стачкой», 1910). Картины выставлены в музеях Москвы, в Иркутском областном художественном музее, ЧОХМ и ЧОКМ, в частных коллекциях.

Сезон 1899 – 1900 годов ознаменован подготовкой к юбилею и празднованием 150-летия российского национального театра. На юбилейные Волковские торжества в 1900 году были приглашены лучшие силы императорских – Петербургского и Московского Малого – театров. Торжества в Ярославле в честь рождения первого русского театра стали праздником всей России. В 1909 году был объявлен конкурс на лучший проект здания нового городского театра, прежнее здание обветшало,
и Дума постановила построить новый театр вместимостью более 1000 зрителей. Первая премия в этом конкурсе была присуждена архитектору Н. А. Спирину (1882 – 1938). На фасаде театра и боковых стенах – скульптурные композиции, на портике – скульптурная группа, в центре которой покровитель искусств – Аполлон-кифаред, слева – муза трагедии Мельпомена, справа – муза комедии Талия (или, по другой версии, муза лирической поэзии Евтерпа). Боковые скульптурные горельефы (метопы) посвящены мотивам античной трагедии.

Алисов Михаил Александрович (1859, Харьков - 1933, Ялта) - известный русский живописец и пейзажист, маринист.

Учился в Петербургской Академии Художеств у Ю. Ю. Клевера. Затем переехал в Крым, где работал в Феодосии под руководством И. К. Айвазовского. В основном его по­лотна посвящены видам Крыма, а также Харьковщины: "Ял­та", "Феодосийская бухта", "Туман", "Река Уда возле Основы". В 1900 году М. Алисов экспонировался на выставке художественного кружка в Астрахани; в 1910 году - на выстав­ке Художественно-артистического общества в Екатеринославе. В 1914 году художник выступил как член-учредитель и экспонент художественного кружка в Ялте. Его персональ­ных прижизненных выставок известно три: в 1900, 1902, 1903 годов, все они прошли в Харькове в рамках Товарищества харьковских художников.

Ху­дожник изучил море, знал его во всех состояниях, с мас­терством и легкостью изображая его. Этому способствовал творческий метод импровизационной работы, который Алисов освоил во время работы под руководством И. Айва­зовского. Известно, что свои картины на морскую тематику худож­ник охотно размещал в музеях городов, весьма далеких от столь обширных водных пространств. Его картины охотно приобретали в Туле, Нижнем Новгороде и других городах. Произведения художника хранятся в Харьковском, Туль­ском, Нижегородском, Днепропетровском художествен­ных музеях, Севастопольской картинной галерее, Русском музее в Петербурге.

Бакалович Степан Владиславович (17.10.1857 - 1947) родился в семье художника. Мать - известная в Варшаве актриса. Первоначальное художественное образование получил у отца в Варшавской рисовальной школе. В 1876 году Бакалович приезжает в Петербург и поступает в Академию художеств. Учился в Варшавской рисовальной школе (1874-1876) у Войцеха Гедеона и А. Каменского, в Императорской Академии художеств (1876-1881). В 1882-1883 гг. - пенсионер Императорской Академии художеств за границей (Париж, Алжир, Рим). Жил в Риме. С 1886 года - академик. Участник выставок Императорской Академии художеств, Общества поощрения художников, Общества любителей художеств, Санкт-Петербургского общества художников, зарубежных. Учится блестяще и в 1881 году заканчивает Академию художеств с большой золотой медалью и правом на пенсионерскую поездку - за картину "Святой Сергий благословляет Дмитрия Донского на битву и отпускает с ним двух иноков". Бакалович едет в Краков к Я. Матейко, затем в Париж, посещает Алжир. В 1883 году добирается до Рима и остается здесь навсегда. С этого момента художника интересуют исключительно сюжеты из древней греко-римской жизни. Он изучает историю и археологию, много времени проводит в Помпеях. В Россию же Бакалович регулярно отправляет па академические выставки свои новые картины. Ему сопутствует огромный успех, картины мгновенно раскупаются (и в России, и в Италии). Он становится одним из столпов так называемого позднего академизма. В 1886-м Бакалович получает звание академика исторической живописи за картины "Вечерний разговор", "Соседки", "Послание" и "Римский поэт Катулл читает свои стихи друзьям". Последнюю работу покупает для своей галереи П. М. Третьяков.

В 1903 году Бакалович посещает Египет. Результат - "Моление Кхонсу" (1904), "Амент, великая жрица Хатор" (1906) и др. В 1913 году Академия художеств отказала Бакаловичу в устройстве персональной выставки. В 1914-м он последний раз показал свою работу в Петербурге. С этого времени связь художника с Россией обрывается.

В Петербурге,  в 1902-1903 годах, князем С. А. Щербатовым и бароном  В. фон Мекк была устроена большая выставка «Современное искусство». Задуманный организаторами план сводился к следующему: создать центр, могущий оказывать влияние на периферию, где  выявлялись бы  новинки в прикладном искусстве. Прикладное искусство не должно быть представлено только рядом тех или других экспонатов, а должно выявить  некий цельный замысел ряда художников, постепенно привлекаемых для устройства интерьеров комнат, как некоего органического целого, где, начиная с обработки стен, мебели,  кончая всеми деталями, проведен был принцип единства. Участниками проекта стали ведущие художники своего времени: Врубель, Серов, Коровин, Головин, Бенуа, Сомов, Бакст, Лансере, Рерих, Грабарь, Дягилев, Рушиц (пейзажист), Яремич.

Художник, по замыслу организаторов выставки, должен был показать себя, свою индивидуальность, дать образец своего творчества в прикладном искусстве и иметь возможность сбыта, находя для себя рекламу. Наряду с полной обстановкой комнат, «Современное искусство» выставляло  и отдельные предметы всех видов – вышивки, ткани, фарфор и пр. исполняемое художниками. Выставка располагалась  на Большой Морской улице и пользовалась огромной популярностью, как у членов императорской семьи, так и у представителей всех видов искусств. Заведовал выставкой И. Э. Грабарь.

Князь С. Щербатов вспоминал: «Из всех комнат «Современного искусства» лучше всех «сиделось» в комнате Коровина. Было неожиданно  и успокоительно для нас – заказчиков, что К. А. Коровин представил проект  сравнительно не трудно исполнимой обстановки, не слишком прихотливой, чего можно было опасаться, зная, как легко у этого колориста и театрального деятеля разгуливается воображение. Он дал проект, напротив, очень «степенный», простой по форме и весьма успокаивающий глаз по общему фону диванной комнаты. Комната Коровина никакого особого стиля не имела, но была русской по духу, и модерн по своей архитектурной упрощенности. Красивой она была очень. Простые, глубокие мягкие диваны с подушками сплошь заполняли три четверти квадратной комнаты и замыкались низкими столами-комодами (для газет, журналов и папок) из дуба серо-зеленого цвета. Диван был обит сукном цвета зеленоватой «неспелой ржи», по определению автора с вышитыми кое-где васильками. Все стены были затянуты тоже зеленовато-серым кустарным холстом, по которому были вышиты беглым киевским швом бледно-желтоватые, блеклого тона листья клена. Коровин сам следил внимательно за исполнением, и наши талантливые вышивальщицы сразу, без всякого чертежа, усваивали, что нужно и как нужно, обладая вкусом и смекалкой, нашему простому народу свойственными. Панно  из холста были вправлены в разбитые по стене квадраты из узких деревянных реек из того же серо-зеленоватого дуба, из которого был и низкий стол перед диваном. Вернисаж был шумный и донельзя оживленный. Был «весь Петербург», весь художественный мир, пресса, литературный мир. Самое высшее общество повалило на выставку немедленно после посещения «Современного искусства» императором и императрицей».

Познакомиться с образцами прикладного творчества знаменитого театрального художника К. А. Коровина воронежцы могли в доме А. Л. Дурова, где по эскизам художника были выполнены некоторые интерьеры. В 1903 году Дуров посетил  выставку, устроенную князем Щербатовым в Петербурге. Анатолий Леонидович решил применить новые веяния в оформлении интерьеров в своем доме.

Дурова интересовали новые направления в современном ему искусстве. Познакомившись с художником И. С. Школьником, представителем русского авангарда, он не только приобрел его картины для своего музея, но и стал пропагандировать это направление в искусстве.

Знакомством со многими столичными знаменитостями воронежцы обязаны именно А. Л. Дурову. По его приглашению в Зимнем городском театре Воронежа состоялся концерт Ф. И. Шаляпина, гостившего в октябре 1910 году на усадьбе Дурова вместе с известным борцом и авиатором

И. М. Заикиным, концерт В. Н. Гартвельда.

Концертная деятельность знакомых Дурову  артистов была для них привлекательной не только из-за свободы выбора репертуара, но и давала им возможность гастролировать по всей огромной территории страны, пропагандируя новинки своего искусства в самых разных аудиториях.  Концерты занимали большое место в творчестве Федора Ивановича Шаляпина. В 1910-е  годы он выступал  не только как певец, но и как «декламатор» стихов С. Скитальца, С. Надсона и др. Состоялись тысячи концертов в разных городах, и разных аудиториях. Огромный репертуар - более 400 произведений камерно-вокальной музыки – включал вещи самые разные: классические русские и зарубежные романсы, русские народные песни. Программы концертов формировались в зависимости от состава аудитории. В Воронеже Федор Иванович выступал с концертом 9 октября 1910 года. Любопытен в связи с этим рассказ И. М. Заикина об этом выступлении: «Федор спел с большим успехом «Блоху». Когда он исполнял более тонкие, лирические вещи и вполголоса, зал  отвечал редкими хлопками… Во втором отделении Шаляпин исполнил восемнадцать номеров. Я с жалостью смотрел на него: пот течет, а он все поет и поет. Потом, подойдя к рампе, он сказал: «А сейчас я спою мою любимую – «Ноченьку». Сел за рояль, начал сам себе аккомпанировать, и спел с огромным чувством. Эта песня меня, волгаря, сильно тронула».  

 Среди петербургских знакомых Дурова, оставивших записи в его путевом альбоме, писатели - А. И. Куприн, Шолом-Аш, И. Ясинский, В. Лодыженский, певец Г. П. Макаров, клоун В. Лазаренко.  Московские знакомые А. Л. Дурова - цирковые акробаты Сосины, М. Арцибашев,  И. Лоран, художник П. Е. Яковлев, написавший его портрет, эстрадный артист С. Ф. Сарматов.

         Анатолий  Леонидович Дуров был одним из знаменитейших артистов своего времени, и в круг его общения, разумеется, входили многие деятели не только циркового, но и драматического, вокального и балетного искусства. Одним из них был певец с мировым именем Матео Баттистини, 

В Москве в 1912 году он написал на память А.Л. Дурову такие строки:

«Larte e lamor scnoi ali che ha Dio cl ha dito gier s alive siav a Ciu.  Искусство и любовь возвышают человека до Бога».

         Вместе с женой Терезой Иоановной Штадлер  (1866-1932), которая, по   словам правнучки А.Л. Дурова Т.Г. Дуровой, была до приезда в Россию ученицей  балетной школы Берлинского балета, он был знаком со многими известными балеринами своего времени. Свой автограф оставила в его альбоме балерина Е.В. Гельцер (15.11.1876 - 12.12.1962): «Королю смеха и сатиры. Екатерина Васильевна Гельцер, прима-балерина Императорского балета».

Родилась она в Москве в семье балетного артиста Василия Федоровича Гельцера. Любила животных. На Трубной площади был птичий и собачий рынок, она посещала его с няней. Училась у И.Д. Никитина и Х. Мендеса в Московском театральном училище. Начала выступления в Большом театре («Конек-горбунок» Ц. Пуни, «Кипрская статуя» И.Трубецкого, «Катарина - дочь разбойника» - Ц. Пуни). В 1896 году танцевала вторые партии, стажировалась в Петербурге у Х. Иогансона и М.И. Петипа. Вернулась в Большой театр в Москву на роли первой солистки. В 1903 году состоялся ее первый бенефис.  В 1903-1908 годах танцевала партии "Баядерки" Л.Минкуса, «Дочери фараона» Ц.Пуни, «Раймонде». В 1910 году гастроли в Мариинском театре, Брюсселе, Берлине, Париже, где ей присваивают почетное звание офицера Академии изящных искусств вместе с Нижинским и Карсавиной. В 1915-м  гастролировала по провинции. Тамара Карсавина писала о Парижских сезонах: «Наиболее виртуозная из всех современных балерин Гельцер, тоже была среди нас, ей восхищались почитатели академического искусства».

Т. Карсавина также оставила свои воспоминания о другой знакомой А. Л. Дурова – балерине Н. А. Бакеркиной: «Одна из танцовщиц, значительно старше меня по возрасту, известная своим благосостоянием и связями, воспылала ко мне симпатией. Надежда Алексеевна Бакеркина (1869-1940)- артистка балета Московского Большого театра (1886-1896) и Мариинского театра (1896-1906) никогда не стремилась к славе. Эту на редкость элегантную танцовщицу  вполне удовлетворяло место в первой линии кордебалета.

– Не слишком обольщайся, театр – это рассадник интриг, часто говорила она. Как ты думаешь, почему Кшесинская подарила тебе этот костюм? Костюм, о котором шла речь, я нашла восхитительным и подарок сочла более чем щедрым.

– Посмотри на себя в темно-лиловом, - продолжала она, - этот цвет годится лишь для обивки гроба, а не для костюма молодой барышни.

Надежда Алексеевна искренне привязалась ко мне. Ей доставляло удовольствие воспитывать меня в соответствии со своими представлениями о благоразумии и элегантности. Я была не слишком прилежной ученицей, совершенно равнодушной к своей внешности, и моя старшая подруга настаивала на том, чтобы  я приходила к ней перед выходом на сцену, чтобы как следует меня осмотреть. Впоследствии она устроила так, чтобы я одевалась в ее уборной.

- Ну, на что ты похожа! - часто в отчаянии восклицала она, поспешно поправляя мою прическу.

- Если бы не твое лицо, публика просто бы смеялась над тобой.

Надежда Алексеевна придавала  большое значение хорошим отношениям с публикой. Она приняла на себя роль моей наставницы. В те дни я в глубине души считала, что ужин в ресторане – поступок безнравственный. Однако к ней я ходила часто, хотя и не без опаски; я боялась встретиться с балетоманами, цвет которых собирался в салоне Н.А., а она никогда не отказывала в приеме посетителей… На вечерах у Н.А. всегда царил дух игривой фамильярности, Созвездие генералов за ее столом приводило меня в смущение… Хотя я испытывала неловкость на приемах у Н.А., но любила эту женщину, принявшую на себя роль моей дуэньи, и бывала счастлива в те дни, когда она решительно никого не принимала и пила чай только со мной и своей матерью. Комнаты матери на антресолях были завалены шкафами, на которых громоздились шляпные картонки. Гостей своей дочери старушка называла «братцами», если она зевала, то никогда не забывала перекрестить рот. Иногда из какого-нибудь укромного уголка огромной квартиры неожиданно появлялись два гимназиста, сын и воспитанник Н.А. После чая мама или раскладывала с нашей помощью пасьянс, или гадала нам на картах».

Другой знаменитый деятель театра – режиссер, актер и педагог Леонид Сергеевич Вивьен, посещавший в молодые годы дом А. Л. Дурова в Воронеже, впоследствии вспоминал: «Моя тетка Большакова дружила с артисткой кордебалета  Мариинского театра Надеждой Алексеевной Бакеркиной, элегантной неглупой женщиной, обладавшей большими связями в свете. Я был представлен Бакеркиной, и та ввела меня в театральный мир, познакомив со многими артистами».

Балерина  Надежда Бакеркина  была дружна с Анатолием Дуровым с детских лет, о чем свидетельствует помещенная в его книге «В жизни и на арене» в 1914 году ее детская фотография, а также  ее автограф под фотографией: «В память о столь мило проведенном детстве милому Анатолию от искренно расположенной к нему балерины».

Еще в одних воспоминаниях есть упоминание о Н.А. Бакеркиной, в воспоминаниях Матильды Феликсовны Кшесинской: «Весной 1902 года я подарила Тамаре Карсавиной наряд в голубых и темно-лиловых цветах, которые были тогда в моде. В то время в нашей труппе числилась танцовщица Бакеркина, которую перевели из Москвы после торжеств, посвященных коронации».  Есть в воспоминаниях Матильды Феликсовны и упоминание о Дурове, жаль только, что она не называет его по имени, и сейчас трудно установить, Анатолий или Владимир посещали день рождения ее сына: «Я всегда собирала на елке детей возраста моего сына Вовы.  Разумеется, все получали подарки, а иногда устраивались и представления. В 1914 году я пригласила известного клоуна Дурова с его дрессированными зверями, которых привезли ко мне в дом. Среди них был даже огромный слон. Слона закутали в клетчатый плед, чтобы он не замерз. Когда его вводили в дом, пришлось открыть не только саму дверь, но и боковые створки. До начала представления слона спрятали в вестибюле перед гостиной. Елка стояла в конце гостиной, со стороны оранжереи, а перед ней расставили стулья для детей. Для выступления «артистам» отвели свободную часть гостиной. Сначала Дуров показывал своих дрессированных собачек и других зверюшек, а потом объявили перерыв, во время которого принесли огромную кровать и поставили рядом с ней ночной горшок. После этого в гостиную вошел огромный слон и стал изображать,  как готовятся ко сну, воспользовавшись перед этим ночным горшком. В этом и заключался главный сюрприз для детей. Восторг маленьких зрителей не поддавался описанию. В заключение сам Дуров стал показывать разные фокусы. После представления гости пошли к столу, и праздник удался на славу».

В рождество 1914 года Анатолий и Владимир Дуровы были в Петербурге, о чем свидетельствуют следующие документы: «Из рапорта пристава 1 участка Спасской части петербургскому градоначальнику Д. В. Драчевскому от 17 января 1914 года по поводу выступления А. Л. Дурова в цирке Чинизелли:  «А. Л. Дуров дал в цирке Чинизелли 34 рядовых представления с 30 ноября 1913 года по 6 января 1914 года. Из числа этих представлений было два бенефиса, первый бенефис 18 декабря 1913 года, и второй 3-го января 1914 года. За все время выхода в цирке клоуна Дурова, цирк давал полные сборы и сборы на бенефисах нисколько не отличались от остальных по количеству публики. Лично сам я присутствовал несколько раз во время первых представлений Дурова, но он ничего никогда не допускал себе выходящего из рамок и держал себя более чем корректно, увлекая публику своим остроумием и смешил ее разными безобидными анекдотами, а также номерами со своими дрессированными животными».

8 января 1914 года А. Л. Дуров встречался с кн. И. Мещерским, оставившим запись в его альбоме,  а 9 января  с певцом Григорием Петровичем Макаровым в гостинице Регина, Мойка, 61».

Газета «Дон» писала: «Известный клоун Анатолий Дуров, выступающий теперь в Петербурге в цирке Чинизелли, предлагает брату своему Владимиру, выступающему в цирке «Модерн» своеобразный поединок, - ввиду того, что поднят вопрос, кто из братьев наиболее знаменит, - выступить одновременно в представлении, которое будет дано в манеже 2-го или 5 января. Сбор со спектакля поступит целиком в пользу вдов и сирот петербургских железнодорожников». Следует отметить, что Анатолий Дуров никогда не работал со слонами, в отличие его брата Владимира Леонидовича.

         Был  А.Л. Дуров знаком и с  М. М. Петипа,  также оставившим запись в его Путевом альбоме под своей фотографией:

Как видно, общество зверей

Полезней общества людей!

Вот что я сам себе сказал, когда покинул гостеприимный дом Анатолия Леонидовича Дурова, который очаровал меня своей наблюдательностью. Среди всех превратностей судьбы он сумел сохранить добродушное отношение к людям и к их злословию. Я позавидовал его уму и сердцу.

На добрую память симпатичному человеку и превосходному художнику, Анатолию Леонидовичу Дурову от Мариуса Петипа». В каком году сделана эта запись, установить не удалось.

 М.М. Петипа вернулся в провинцию в 1886 году. Формально он еще числился актером Александринского театра, известным  исполнителем ролей «салонных любовников», легкомысленных французов, был блестящим Фигаро и Дон Жуаном. Но в провинции он выступал в другом репертуаре. Летом 1884 года Петипа начал гастроли в Воронеже в роли Незнамова. Газета  «Дон» поместила сразу два отклика. «Незнамов у Петипа озлоблен несправедливостью, не верил ни в людей, ни в себя, и тем трогательнее оттаивал, постигнув благородство Кручининой. В последнем действии актер доводил зрителей до слез, передавая страдания человека, чей идеал разбит, отчаяние и порывы нежной сыновней любви». Следующая роль в этом сезоне – Медяков из «Петербургских когтей». Сцену засыпали цветами. «В бенефис Петипа играл умирающего от чахотки Петра Ареева из «Забубенной головушки». Лавровый венок от публики отбивала лента с надписью: «Артисту-художнику и человеку за пережитые счастливые минуты».

Лучшей ролью Петипа в 1886 году был Окоемов «Красавец-мужчина», сыгранный в Харькове. То был провинциальный лев, не имеющий понятия о нравственности, дерзкий и наглый в стремлении к выгоде, даже не подозревающий о возможности сколько-нибудь возвышенных чувств.

Дружил А. Л. Дуров и с артистом Императорских театров Н. Домашевым, о котором писал в письме дочери Марии  в 1910 году: «У нас в Екатеринославе каждый день дожди. Я кучу и очень много пью, ну, да это нервное. Ко мне часто ходят Домашевы. Он играет в театре как драматический артист».  Еще одну запись уже самого Домашева можно прочитать в «Путевом альбоме» А. Л. Дурова: «Ты неистощим. Ты вечно окружен целым сонмом благородных идей и редко можно встретить человека, который бы с такой любовью их вынашивал и с такой энергией стремился их воплотить. Выставка твоих художественных произведений, организация и устройство музея, чтение лекций о смехе и т.д. - все это говорит за то, что тебя уже не удовлетворяет поприще "творца смеха" на арене цирка, а наряду с ней ты ищешь новой общественной деятельности, увеличивающей твою громкую славу. Н. Домашев, артист Императорских театров».

Среди  знакомых  А. Л. Дурова можно назвать имена артистов Императорских театров Ф. И. Шаляпина, А. И. Сумбатова-Южина, Н. В. Давыдова, М. Ленского, К. Варламова, французского певца Жюля Девойода, и многих других, о которых еще предстоит написать.