С  ОТКРЫТЫМИ  ГЛАЗАМИ

(Книга Виктора Будакова «Честь имею. Геополитик Снесарев: на полях войны и мира»)

«Имя Андрея Евгеньевича уже восстановлено в анналах отечественной истории. Вернулся его высокий образ и вместе с ним – самобытное военно-политическое наследие, которому отныне, в других условиях и обстоятельствах, предстоит жить новой жизнью».

Слова эти, сказанные Виктором Будаковым об уроженце земли воронежской, офицере, геополитике, православном государственнике Андрее Евгеньевиче Снесареве, как нельзя лучше характеризуют суть новой книги писателя «Честь имею. Геополитик Снесарев: на полях войны и мира».

Да, ко дню сегодняшнему в объемно-информационном плане мы, казалось бы, немало знаем о своих замечательных соотечественниках далекого и не очень прошлого. У одних, как справедливо отмечено в предисловии, «разная степень известности», а кто-то из незаслуженно забытых «вновь открыт». Но не получил «новой жизни». И это притом, что за последнее время вышло достаточно статей, очерков, исследований и книг о людях, прославивших наш край и наше Отечество, немало работ размещено в различных сборниках. Однако они в своем большинстве, как правило, узко-специфичны, доступны малому кругу читателей и при всей своей пользе, простите, либо сухо-научны, либо поверхностно-популярны.

Будаков, по его же признанию, написал «посильный труд». От этого признания веет старой литературной Русью в ее лучшем проявлении, когда смиренный автор был чужд гордыни, но относился к Слову как к откровению и таинству.

Книга «Честь имею» не только рассказывает о Снесареве, но и предлагает понять его. Автор запечатлевает рождение главного героя своего повествования на фоне событий мирового значения, как бы изначально настраивая читателя на широкоформатное, или геополитическое восприятие дальнейшего. В тот год победно шли по Туркестану русские войска, появился на свет будущий патриарх Тихон, начали печатать «Войну и мир». Будаков называет это «параллелями-перезвонами истории». Что же, мы их не только «видим», но и «слышим». А вот и параллель-современность, эхо того перезвона: Туркестан «отвалился», Тихона канонизировали, а «Войну и мир» втиснули в дискеты. Так ведь удобнее и проще. Но проще – не всегда означает лучше.

С высот Вселенной, переносимся на родину Снесарева, в Старую Калитву. Станичная учеба, отец священник, любовь к чтению, потом Москва, армейская служба – все это повлияло на начало формирования его взглядов. Однажды, уже находясь на военной службе в Первопрестольной, взобравшись на колокольню Ивана Великого, он увидел бесконечные русские дали.

«Интегральный научный взгляд Снесарева на поступь отечества и человечества вбирает и лики истории, и холмы географии, и теплоту молитвы, и ясность математической формулы, и мелодию народной песни, а так же закономерности и случайности…». Это придет позже, в детстве же с берега Дона ему открывался пока еще безмятежный, величаво-спокойный и чистый  мир.

Дон вообще оставил в душе Снесарева глубокий след. Тем же проникается и читающий книгу «Честь имею», на какой-то миг «почувствовав» снесаревское ощущение, а возможно, и в чем-то разделив его. Сопричастность родным местам отмечается постоянно. Фамилии наших земляков Суворина, Северцова, Семенова-Тян-Шанского, спортсменов, литераторов, ученых, военных, вплетаясь в строки повествования, все время напоминают о себе. Это тоже часть «гео», но не политики, а осознания единства в культурном пространстве.

Как человек, русский патриот и военный мыслитель Андрей Евгеньевич  во многом раскрывается через свои письма, которые являются неотъемлемой частью книги «Честь имею». Из Индии, с фронтов Первой Мировой, из походов, путешествий и командировок… Их строки сохранили сокровенные мысли Снесарева, потому что они адресованы самым близким людям, и в них отражено то, что человека волнует «здесь и сейчас». Из Индии, например – к сестре Кае, с полей войны – семье. В совокупности дневники и письма помогают многое понять о «…череде верных наблюдений и заметок подчас пророческого видения государственного будущего России и главных мировых стран».

Автор пишет о потребности Снесарева – очевидца и ратника, человека, «могущего увидеть открытыми глазами» – в дневниках и письмах сказать слово правды. На Западе искали камень, способный все на свете превращать в золото, а у нас – правду и смысл жизни. Размышляя о Святой Руси, о России, о геополитике и военном сословии, автор и его герой лишний раз убеждают нас в этом.

Боевой офицер связан с войной, которая, казалось бы, всегда есть Зло с множеством гримас. Однако, по словам Снесарева, «мы работали (воевали. – И.М.) не для толпы и печати; мы делали свое дело по внутреннему голосу, и с минованием войны мы скромно встанем в сторону, создав для других жизнь, которой мы некогда умели рисковать».

«Чем больше присматриваюсь к Западной Европе, тем более и более удивляюсь величию и способностям русского человека», – это снесаревские слова. В свою очередь, его знакомый и коллега норвежец Свен Гедин считал русского крестьянина по благородству души и чистоте сердца стоящим на более высоком культурном уровне, чем английские джентльмены, а британец Пирс твердил о том, что в годы Первой Мировой французы и англичане дают металл и технические средства, Россия же самое дорогое – сынов.

Старая история, она не раз повторялась и будет повторяться вновь. Уже который год ученые и исследователи рассматривают вопрос, насколько велика в годы Великой Отечественной войны была нам помощь от Второго фронта, как она повлияла на исход великого противостояния, каково ее значение. И почти ничего не слышно о том, как «самым дорогим – сынами» не раз и не два помогали остальному миру наши деды и прадеды.

«Русь, поскольку она святая, небесная, земное счастье даже у себя не обустроит, как же тут быть с другими землями? Хотя наш народ при продвижении в другие земли, во многом себе отказывал, а окраинам помогал…» – из записей Снесарева.

А вот еще: «Слишком они разные – жертвенная Россия и себялюбивая, практическая Антанта». Мысли своего героя дополняет автор, говоря о России как о странной стране, где даже у пострадавших от государства государственный взгляд невытравим, где соборное предпочитают собственному, личному.

В книге упоминается, как Антанта снабжала русскую армию винтовками, пусть и плохими, да еще – консервами, пусть и залежалыми. «Но неужели столь быстро забыты неизмеримые человеческие потери русских»? Ладно бы «забыли» «союзники» – не в первый раз, но куцая память становится и у нас! Автор говорит и об этом. На русской земле выросли монументальные комплексы мадьярам, погибшим в годы Великой Отечественной, и пример этот крепко связан с донскими, воронежскими событиями.

Безусловно, кивать только в сторону внешних недоброжелателей – последнее дело. В горниле Первой мировой, и наверняка ранее, вызревали внутренние силы, которые состязались в ненависти к России.

Будаков пишет: «В самой Российской империи выплыло много злобного, греховного, антигосударственного, антиправославного, атеистического. …Тяжело сознавать, что Россию усердно, зло и прицельно сокрушают не только мировые силы враждебных и «союзных» стран, их политических и дипломатических ведомств, спецслужб, банков, всевозможных масонских лож, тайных и явных антирусских обществ и партий; не только внутрироссийские ниспровергатели традиционной общественной жизни, взращенные на западных разрушительных теориях и подпитываемые собственной злобой и ненавистью либерал-радикалы, социал-демократы, эсеры, большевики, меньшевики и прочая и прочая с революционно-мировыми претензиями; не без успеха поражению империи способствует по милости и слабости верховной власти предательство государственной и военной «элиты»…».

В связи с этим показателен описанный в книге эпизод, в котором Снесарев вспоминал японского военспеца Куруки, боявшегося, что американские или английские идеи скоро и глубоко проникнут в его страну, «убьют седые заветы… и под обольстительной вывеской культуры сделают его народ слабым, уступчивым и трусливым».

Увы, подобное, во многом настигло нас сегодня. И как неизбежное следствие – великое отступление в наши дни: «теперь уже со всех сторон – геополитической, территориальной, духовно-нравственной, генетической, демографической…».

Говорит автор и о поражении русского пафоса. «Пафоса …в сложной гамме чувствований воодушевления, жертвенности, чести, стыда, совестливости, виновности перед страдающими, которых так много на родине и в мире». Но поражение подразумевает и чье-то торжество. Согласно  Будакову, это торжество нерусской иронии. Русским едва ли свойственна ирония, равная анекдоту. У русских верность родной земле заведомо проигрышная.

Снесарев считал, что спасение России заключено в «сохранении духовности, нравственных устоев, в разумном следовании всему лучшему, что накопили за века Восток и Запад, в движении вперед без скачков и утопий, в нравственной ответственности общества за все происходящее и нравственной обязанности нести национальную ношу, в обращении к национальному, единственному чистому и глубокому источнику всякого истинного творчества».

Страшные и трагические времена выпали на долю героя книги:  Мировая война, революционные бури, когда «рвалась пуповина главная – родины и личности, личности и Бога». Тогда люди больше теряли, чем находили. Споры о том, прав или не прав Снесарев, добровольно перейдя на службу в Красную армию, лишены всякого смысла, если вообще уместны. Андрей Евгеньевич поступил так, а не иначе.

Проанализировав положение страны с позиций геополитики, он уверился, что за большевиками пошел народ. Как воину, ему не меньше семьи была дорога отчизна, землю которой топчет враг. Возможно, он понял, что за Белым движением стояли «союзники», которым вовсе не нужна «Белая» победа, а сладко видеть Россию растерзанной. Снесарев же мечтал о России единой и могуче-цельной. И как лишнее тому подтверждение – в очередном письме Снесарев пишет о войне с оккупантами, а не с соотечественниками.

Геополитик и военный мыслитель, он считал, что «любая призванная и способная защищать родину армия лучше никакой – отсутствующей, ибо в незапертые и неохраняемые двери забредают чаще тати и разбойники, нежели добрые странники». Его потомки, то есть мы, тому живые свидетели – забрели к нам и воры, и тати...

«Параллели-перезвоны истории» постоянно напоминают о себе. Читая о военной разболтанности в Киеве 1917 года, о резко и бурно вышедшей из берегов вседозволенности, волей-неволей сравниваешь с недавними девяностыми и видишь «братьев-близнецов». «После революции, – констатирует автор, – оподление будет полное». У того «оподления» немало современных личин, которые  исподволь, но неуклонно, в виде мутного потока лжи, беспринципности, цинизма проникают в умы и поступки наших сограждан. Великое опошлено, героическое – осмеяно, а что не удалось осмеять и опошлить – предается забвению.

Автор книги «Честь имею» Виктор Будаков убежден, что хотя снесаревское наследие приходит к нам сравнительно поздно, оно «имеет прямую обращенность в будущее. И не только ученым-геополитикам, не только военным кругам его надо знать, но и всей читающей России».

Кто знает, что будет с Россией в будущем? Возможно, внешне она будет другая. Но только внешне, ибо Снесарев и нам, и тем, другим, сказал: «Надо видеть Россию такой, какою Бог дал ее на мгновенье в небесной ипостаси как Русь Святую. Увидеть свою родину иными глазами в ином, желанном, историческом бытии… Как прекрасна наша родина! Была, есть и будет, вечная страдалица и героиня, жестокая и милосердная, земная и Небесная».