Александра Никулина (Аля Ветер)

                       ВОЗДУХ

Если нас называют и видят калеками –

Обязательно – боль? Обязательно – груз?

Я как пыльная ведьма с зашитыми веками.

Я пытаюсь распробовать воздух на вкус.

Не сочувствуй мне! Сердце откликнуться ленится,

И душа – раз глаза есть ее зеркала.

Если я их открою, хоть что-то изменится?

Я не знаю, но я бы сейчас не смогла.

Если я их открою, то что-то убавится! –

От инстинктов качнет в направленьи ума…

Забери свою мелочь. Я не христарадница.

Меня кто-то слепил, ослепила – сама.

Воздух нервный, сухой, перепачкан дыханием…

Страх. Восторг. Вожделение. Ненависть. Страх.

Воздух плотный и сытный. Чреват привыканием.

Он совсем не опасный на первых порах.

Кто придумал его, это странное варево?

Не подумай плохого – я все-таки им

Не питаюсь. Пытаюсь я им разговаривать.

Что ты чувствуешь в воздухе – влажность и дым?

Как ничтожно! У нас, из пещерности вышедших,

Где-то память хранится, как воздух читать.

Он густой. Он настоян на чувствах всех дышащих.

Вот оттуда берется желанье летать.

Мы забыли… Оттуда – ушибы и вывихи,

Неумение и нежеланье вернуть.

Я катаю во рту твои вдохи и выдохи,

Языком разминая их терпкую суть.

Я травлюсь. Я пьянею. А раньше хотела лишь,

Чтоб в глазах отражался герой, а не трус…

Утопи меня в зеркале. Стой, что ты делаешь!

Я пытаюсь распробовать воздух на вкус.                         

                             * * *

Танцевать бы под ласковым теплым дождем,

Или с кем-то разгуливать в ногу!

А мы с мира по нитке, по нитке идем…

Нитка – тонкая. Нас – слишком много.

И зимой, как в берлогу зарывшись в постель,

Свои сны ворошим и напасти,

Мы глядим, как в агонии бьется апрель –

И считаем, что бьется он к счастью.

И подернулись дымкой подснежники глаз,

Руки грустно упали вдоль тела…

Кукла сломана, тупо глядит из угла…

Это значит – она надоела.

Дождь – холодный, как кованое серебро –

Осыпается выцветшей фреской,

И повесив на радуге веру в добро,

Мы на цыпочках выйдем из детской.

                              * * *

Мне кажется, что гордиться нечем –

Все было давно, и все развенчано,

И все развинчено, и бесконечен

Мой путь до точки, на карте отмеченной.

Я здесь по привычке. И в голове –

Всё те же мысли, усталые, блеклые…

Как дым, который застревает в траве

Лишь оттого, что она мокрая.

                             * * *

Я замолчала.

Я заблудилась в доме отчем.

Я не помню начала,

Это случилось между прочим.

Я замолчала.

Это случилось в ночь на зиму.

Только сердце стучало,

Спешило невообразимо…

Видящие в гибельном красоту, поэты мои!

Вас так немного вокруг! Поэтому и

Я замолчала.

                             * * *  

И тогда наступило безветрие.

В окруженье чего-то хорошего –

Одинаковых дней геометрия

И ночей полусладкое крошево.

И тогда наступило забвение

Для безумия и беззакония.

Словно иней пустила по вене я –

И монументовалась агония.

И тогда наступило прощение

Всех обид причиненных – по давности.

Погадай накануне Крещения,

Как уйти мне от этой бездарности,

От безродности, от без чего-то там,

Что искрилось и было мне именем.

Тишина обрывается рокотом,

Жалким воплем: «На что же ты выменял

Свою радость беспечности, бестолочь?!»

Но вопрос этот – лишний, как ижица.

Остается свободное место лишь,

Чтоб смотреть, как Вселенная движется –

В направлении прямо и по ветру,

В отклонении от равнодушного.

Чтоб не спать и не плакать, я брови тру,

А глаза – слишком больно. И нужно ли?

Бездыханность героев и идолов

И усталость в личине смирения.

Беды выдумав, место им выделив,

Я пытаюсь ожить для горения.

                        ВОЛНЫ

Небо распускало темные волны,

Каплями падало – да всё не в ладонь!

Вороненой ночью – воры да вороны…

Счастье шальное не проворонь!

А сны на рассвете комкают улицы,

Пишут картину над пьяной душой:

Берег. Ветер. Море волнуется.

Не волнуйся, море, всё хорошо.

                    ОТТЕПЕЛЬ

Снова стихи как законы чту,

Просто, как в детстве, – не быть плохой.

Мне девятнадцать лет на свету –

Лишние в тень слетят шелухой…

Глубже во тьме голоса дрожат,

Ярче во тьме проступает луч.

Стягивать горло, славу стяжать –

Это пустое! А свет колюч –

Он выгибает полумостом

К вечному небу, что ждет грозы.

Я говорю тебе о простом,

Я вспоминаю весны язык.

Душные стены. Но ветер жив –

Он растанцуется изнутри,

Он раскачает нас – и держись

Только за ручку моей двери…

             ЦАРЕВНА НЕСМЕЯНА

Отпей воды, царевна Несмеяна,

Утри глаза и отпусти обиды.

Посмейся хоть над тем, что натворила –

Твой смех, как и твой плач, не будет понят.

Тебе все помогать берутся рьяно,

Но ты смурная, будто с панихиды.

Оно немудрено. Перемудрила!

 И кто-то, стиснув зубы, глухо стонет. –

Да это ж ты сама! Тебе осталось

Негреющее солнце из кармана

Да право иногда смотреть украдкой

На чудный мир, что подан был на блюдце…

Потерян он! То горечь, то усталость…

Ложись в постель, царевна Несмеяна,

Согрей ее бесслезной лихорадкой,

А завтра утром не забудь проснуться.

                             * * *

Легко. Но если снова трудно станет –

Пусть будет рядом ангел, я прошу!

Какой-нибудь. Какой не слишком занят,

Чтобы услышать, что навзрыд дышу.

Пускай и невысокого он званья,

Пускай он не ворочает пока

Вопросами в масштабах мирозданья

Или отдельно взятого мирка,

Пускай он может ненамного больше,

Чем я сама могу на пике сил,

Пускай бы плоть – плотней, а крылья – тоньше,

Пускай не много мудрости вкусил,

Пускай! От мудро-равнодушных душно!

А он – поймет. И если я молчу,

Поможет мне, когда всего-то нужно –

Прикосновенье теплое к плечу.

                             * * *

Вся исчерпана я и исчеркана –

Неизбежная боль воскресания.

На поверхности старого зеркала

Расходились круги от касания.

Пустяки, возведенные в правила,

Расплодились во мне паразитами.

Я сама себя к стенке поставила,

Утыкаюсь глазами несытыми

Я в сквозные широкие трещины –

В них вся истина, только навыворот,

Там мелькают ребенок и женщина

В ожиданье, кого из них выберут…

И бросаясь из крайностей в вольности,

Выбираясь от пропасти к крепости,

Я пытаюсь достойно всю боль нести,

Обретаюсь на грани нелепости.

Но надеюсь, что все это временно,

А возможно, еще и пространственно.

Постояв у стены той растерянно,

Я, не зная зачем, лезу на стену.

Я со снами борюсь безобразными

Явью той, что еще не построена,

И мешается в горле со спазмами

Гордый голос плененного воина.

                              * * *

Прищур моего пращура зол,

Жирной золою жизнь изошла.

А я не считаю зазорным зазор,

Если он под собой не имел зла.

Что ты правдой глаза колешь мне?

Мои раны не береди!

Что с того, что в душе – пролежни? –

Раз не любо, так не гляди!

Мне ли в радость всё ждать случая

И надеяться на авось?

Оттого-то я и колючая –

Что задумалось – не сбылось…

Я вздохнула. Так прошел год.

Привыкаю не считать лет.

По двору идет чужой кот,

Потому что своего нет.

Холод льнет мокрым льном к плечу.

Жду: далёко ли от льна до льда?

И не думаю, что я лечу –

Ветром носит и мусор, да.

                ДЕТСКИЙ ЛЕПЕТ

Добрый день. Я – скелет и тридцать пять килограммов мяса.

У меня нет концепции, цели… зато до черта причуд.

Я плыву без кОмпаса, как говорят моряки – без компАса.

Впрочем, всё это частности. Я не об этом сказать хочу.

А из окружающих лозунгов эгоизма

Можно выбрать любой: «Кто не с нами – тот против нас»,

«Возлюбите ближнего», «Ненавижу себя», «Организму

Не хватает кальция» и «Строй свое будущее сейчас!»

Но как будущим жить, как думать о нем без опаски?

Можно просто перевести часы – и айда!

Но, увы, так ведь тоже случаются неувязки:

Я хотела идти на крышу – пришла сюда.

И сказать-то мне нечего, я здесь стою, по сути,

Просто так, без мотивов, за здорово живешь…

И от этого восприятия ведь не будет!

Когда нечего больше сказать, говорят: «Молодежь…»

Молод еж выставлять наружу свои колючки!

Я ж не спорю! Мои амбиции – напоказ.

Посмотрите в мои глаза – я, быть может, лучше!

Но не пробующим на зуб трудно понять на глаз.

Может быть, говорю нахально. Может быть, смело.

Попытаюсь пространную речь чуть-чуть обкорнать:

Если кто-нибудь понял, что я сказать хотела,

Расскажите мне после. Мне очень важно знать.

                             * * *

У меня на пороге трава растет,

Тянет соки из выдохшейся земли.

Истощенная словно последний лед,

Я шепчу: «Окрыли меня! Окрыли!»

Уронила вчера оберег в траву,

И найти не сумела порой ночной –

Помешала трава…

                               Я ее не рву –

Это – счастье того, кто придет за мной.

           СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА

Пятница. Ветер ударил плетью,

Эхом рассыпалось на лету:

«Крови!» Второе тысячелетье

Капли всё катятся по кресту…

Нам остается в своем сиротстве

Только смотреть на слепой закат…

Пятница. Горе. Багровый отсвет.

Вера – наощупь и наугад.